Вера и рыцарь ее сердца

– Мне кажется, что-то случилось с нашей машиной! – обратилась я к Ронни с испугом.

Немудрено было напугаться тем, что увидела я спросонья, взглянув в окно нашего каравана, что стоял на кемпинге среди виноградников. На плите сердито зашипел чайник, из туалетной комнатки послышалась недовольная возня мужа, который еле вмещался в походный туалет каравана, а из раскрытого окна передо мной в лучах восходящего солнца вместо нашего автомобиля «Ситроен Берлинго» расширенного типа красовалась какая-то пародия на него, напоминающая белую лошадь с пеной по бокам.

– Это ты серьёзно? – спросил Ронни, приоткрыв дверцу туалета.

Он вытянул шею в попытке, не сходя с биоунитаза, разглядеть через раскрытую дверь каравана совершённый над его машиной вандализм, и это ему, как ни странно, удалось.

– Дорогая, а какой сегодня день?.. Правильно, всё сходится. Сегодня день нашей свадьбы, а то, что случилось с машиной, – это проделки Диан, моей сестры, чтобы мы с тобой не забыли отметить наш десятилетний юбилей!.. Я полагаю, что они с Вилли приехали не столько для того, чтобы варварски поступить с моей машиной, сколько для того, чтобы похвастаться своим новейшим мобиломом… Амай, разве можно платить такие баснословные деньги за коробку из пластика, сделанную для великанов, где телевизор висит под потолком?..

Дверь туалета вновь закрылась, и, вскоре, из-за закрытой двери послышалось его довольное пыхтение. Я оглядела убранство нашего добротного деревянного каравана, хранящего тепло и уют в любую погоду, и в хорошем расположении духа вышла на свежий воздух.

Наш домик на колёсах выглядел игрушечным теремком, затерянным среди виноградных полей, но в нём я чувствовала себя Евой, которая всю жизнь искала своего Адама, нашла и теперь следовала за ним по всему свету. Если караван готовился встретить свой полувековой юбилей, то наш автомобиль «Берлинго» был новейший, куплен на заказ и отличался своим респектабельным видом – этот вид не портили даже гирлянды из туалетной бумаги, отсыревшей от росы.

Этим утром я чувствовала себя счастливой женщиной, и высокое небо над головой, взятое в кольцо горной гряды, было тому свидетелем. Моя мечта быть сбылась: я любила и была любимой, тем единственным мужчиной, с которым я могла быть сама собой.

Диан и её муж Вилли имели привычку вставать ни свет, ни заря, и это они с рассветом украсили «Берлинго» рулоном туалетной бумаги и повесили над дверью каравана «мистель», шарообразное деревце, под которым нам с Ронни пришлось целоваться, чтобы получить подарок к юбилею нашей свадьбы – коробочку бельгийского шоколада.

Диан выразила сожаление, что роса размыла слова поздравления, написанные на туалетной ленте, свисающей с боков машины. Да и бумага размякла от утренней влаги, но наш с Ронни счастливый пижамный вид на фоне нашего каравана был заснят на фотокамеру и памятью наших сердец.

В полдень мы с мужем дали обет верности друг другу в капелле, что одиноко стояла на склоне горы, при этом присутствовали убеждённые атеисты Диан и Вилли. Они поздравили нас с днём юбилейной свадьбы букетом полевых цветов и песней «О, благодать, спасён тобой». Песня пелась на английском языке, слова песни никто не разобрал, и под её мелодию мы с Ронни исполнили танец молодожёнов с десятилетним стажем.