Птица Мамыра

Художественное электронное издание

Макет, оформление – Валерий Калныньш

Рисунки – Александра Николаенко

© Ирина Витковская, 2021

© «Время», 2021

– Там, справа, под раундапами[1], – крикнул из кухни Сашка. – Подними всю стопку, и там…

Тая сдвинула тяжеленную горку пособий и, кряхтя, отложила в сторону половину.

Под учебниками обнаружился узкий конверт с красным логотипом РЖД – Российские железные дороги.

«Что это? – подумала Тая. – Карточки с фонемами?»

С каким-то странным холодком она открыла конверт. На стол выпали два жёлтых железнодорожных билета. Один билет был выписан на Сашкино имя, а другой…

– Ну чего ты там? – опять крикнул Сашка. – Нашла?

– Нашла, – с трудом произнесла она, внезапно охрипнув.

– А? Не слышу! – донеслось с кухни.

– Нашла-а-а!.. – собрав все силы, прокричала Тая.

А сама уже была где-то не здесь. То есть, может быть, и здесь, но это уже была не она. В солнечное сплетение вбили кол: она забыла, как дышать, взгляд намертво приклеился к глянцевому прямоугольнику, на котором значилось: «Клубникина Маргарита Николаевна».

Она собрала все силы, чтобы посмотреть пункт назначения – город Сочи и число – двадцать восьмое июня.

Сегодня было двадцатое мая.

Тридцать с лишним дней. На всё про всё. На то, чтобы думать, возвращаться в прошлое, винить себя и замирать от вернувшегося ощущения висящей над головой бетонной плиты, от тяжести и неотвратимости чужой воли, готовой вмешаться в её жизнь и сломать её. Думать и ждать – вот что ей остаётся.

И Тая стала ждать.

…Вечер этого дня прошёл как в тумане: они ужинали вдвоём, Сашка привычно ловко перемещался по тесной кухне, что-то говорил, раскладывал по тарелкам манты с тыквой, заваривал чай, смеялся. Тая водила за ним глазами, со странным вниманием разглядывая знакомую сутуловатую фигуру. Очки, лохмы, тощая спина, красивые длинные пальцы, сыплющие укроп в салат и заварку в чайник.

И было странно знать об этом человеке всё – как он в минуты раздумья ногтем скребёт нос, одновременно прищуривая левый глаз и поджимая нижнюю губу, и сколько раз чихает, и как рычит, потягиваясь по утрам, качается на стуле, проверяя тетради… И не знать ничего.

…Ночью почему-то снились женские губы, вызывающе очерченные красной помадой. Они шевелились, морщились, чуть приоткрывались; сверкала полоска зубов. Потом губам кто-то показал спелую клубнику, они раскрылись ещё больше, выпятив нижнюю, и несколько раз сомкнулись, желая прихватить сочную ягоду.

Перед самым пробуждением, уже на розовеющих изнутри веках, вспыхнула огненная надпись: «Клубникина».

Лучше бы не просыпаться.

– Да.

– Алё… Это я.

– Соня?

– Да-а. А ты где – дома?

– Дома, конечно. Ты же на домашний звонишь, нет?

– Слушай. Э-э-э… У нас ведь двадцать пять в этом году, ты должна помнить.

– Да.

– Тут… определённые круги… считают, что мы должны собраться и…

– Какие круги, Соня, скажи яснее, пожалуйста. Фамилия кругов?

– Э-э-э… Ну Колбасьев фамилия. Колбасьев собирает. Мережкин из Москвы прибудет. Ещё там люди. Из мальчишек. Ты что по этому поводу думаешь?

– А ты что думаешь?

– Я? Ничего. Смотря когда.

– А из девочек кто?

– Да никто так особенно. Только местные. Ты, я, Городецкая, Вострикова. Что ты молчишь?

– Думаю…

Конечно, самый простой способ узнать правду – предъявить билет владельцу и спросить, что сие означает.