Собачья жизнь

Это не про «любовь», и не «про братьев наших меньших», не про «ответственность за тех, кого приручили» и точно не «когда бог создал человека, потом посмотрел на то, что получилось и дал ему собаку». Не про это ….

В мои семь лет мне казалось, что я очень коварен … при семейном походе в цирк я мог длинно и убедительно рассказывать про тигров … но вывод был однозначный – собака лучше. И велосипед имеет много хороших качеств … но собака! Папа внял. Мама треснул … принесли мне под новый год кобелька. Обваренного вскипевшим холодцом … он всегда плакал. Ему было больно. Я мазал его сметаной. И нежная розовая спина стала волосистой.

Его назвали Капитаном. А я звал Зайцем. Потом отправили меня в детский трудовой концлерь труда и отдыха. Имени Артёма …. На две смены. А зайца отвезли … ну отвезли и всё. Я вернулся. Заяц – нет. Не стал он капитаном. Я – стал. Второго ранга. Не хватает мне его. Очень … он – для меня – заяц …

Первая душа моя ….

Долог был путь домой. Но раз в жизни – не зряшный. Поле там футбольное…в те годы никто там стоянку для машин не сделал. Брёл я. А тут – кобелёк. Маленький и странного цвета. Желтого. Только по спине и по хвосту яркая оранжевая полоса… Бежал он сурово. Я с полчаса за ним шел. И когда наклонился – он перевернулся на спину и ловко жахнул за руку. Гвозди были что надо. До выпадания которые. Молочные.

Пока нес домой этот гадёныш орал в голос и со слюной пытался укусить. Я в третьем классе был, но у меня до этого была овчарка (мама, многих лет ей памяти продала, пока я в концлагере «Романтик» картошку выковыривал). Нет зверя, которого нельзя заставить. Казалось мне так, как оказалось …

Тобиком назвал. Друг у него был – кобан. Заморский свин. Вепрь шлялся по хате как хотел. Мне его подогнала подельница моя, Наташа Сидельникова, по школе. Крепкая была у нас семья с третьего класса до восьмого за одной партой …То ли он маму жахнул – папу не мог. Папу только моя сова кусанула, когда он свет в туалете в час ночи включил. Короче пришлось мне бобика в школьном рюкзаке отнести сестре в семью. На земле. Там же, в Артёме …. Грустно мне было долго. Хоть и гад был. Всегда кусался..

Через полтора года по нужде великой (наконечники для стрел я делал, а у Лили – Гена мог, и теперь тоже и не то еще) зашел в гости. И этот гадёныш, тупо и молча. Прямой атакой в ноги…. я даже испугаться не успел. А он когда просёк, что делает – такую лужу нассал и такую вынужденную стойку подчинения выдал! Вот чего от этого гада не ожидал, но что ждет, помнит и любит …..

Сестра сказала, что он там такого понакопал – идущего вдоль забора прохожего мог разнообразно и с разных и неожиданных направлений пообкусать раз восемь. Ходы, подходы и дыры закапывали – а толку. Он копал иные. Поизощреннее…

Давно это было. Но след остался … я точно помню, что такое глубоко эшелонированная, переходящая эпизодами, а иногда жестко и наступательно в прямую атаку с полной уверенностью в победе… но дело не в этом. В любви дело. Маленького желтенького кобелька и пацана, который помнит, любит и ждет….

Хорошо в лесу. Осенью … ну почти. Последний день лета – не лето. Днем хорошо … и вечером. Ночью как то не очень … особенно если в речку провалиться . Но ночью интересно смотреть с горы. На город внизу … свой вроде и не свой. Не свой – чёрный он и только по направлению можно угадать где дом. Аэропорт видно по огням … электричку по звуку и полоске света … иначе днем.