Русалка

Русалка.

Дежурный дознаватель выглядел так, как мыслящие штампами иллюстраторы изображают дореволюционных приказчиков: весь какой-то дёрганный, сутулый, мелко гримасничавший, то и дело хлопотливо потиравший костлявыми ладошками.

Особым украшением его внешности служили чёрные прилизанные волосы на узком шишковатом черепе и тонкие усики, кривым шнурком располагавшиеся над пухлыми красными губами – на вид мокрыми, словно дознаватель только что окунал их в своё удовольствие в кружку с пивом. В его выпученных карих масляно блестевших глазах застыла профессиональная брезгливость, свойственная работникам правоохранительных органов, сантехникам, проктологам и вообще людям, чья специальность принуждает их иметь постоянное соприкосновение с неприятными проявлениями человеческой жизнедеятельности.

– Меня зовут Ильясов Артур Ильдарович, – представился дознаватель. – Я ваш дознаватель. В смысле не ваш, а для вас… На вас… Короче, буду дознавать, что вы там натворили! – Артур Ильдарович хищно рассмеялся и взял в руки лист протокола, покрытый неровными корявыми строчками.

Задержанный – хитроватый русый мужичок средних лет в застиранной рубахе, вьетнамских джинсах и в сандалетах на несвежие носки – неуютно заёрзал на неудобном стуле.

– Значит вы, гражданин Сидоров, были замечены экипажем патрульно-постовой службы в составе старшего сержанта Непидарулько и ефрейтора Косых на берегу пруда в кустах при развратных действиях с гражданкой Русалкой… – дознаватель замолчал, прищурился, потом приблизил лист к самым глазам: – … Почему имени-отчества нет?… Совсем нюх потеряли… лень рапорт как положено составить… – Артур Ильдарович покосился в сторону окна, выходившего прямиком на улицу.

Под окном стоял "УАЗик", на котором в РОВД и был доставлен с места поимки томившийся напротив подозреваемый Сидоров.

Водитель сего транспорта Автандил Гугаберидзе – весельчак и бездельник – сославшись на фатальный перегрев двигателя, открыл капот и, вместо того, чтобы решительными действиями способствовать восстановлению работоспособности своей "ласточки", рассказывал экипажу анекдоты – не столько весёлые, сколько скабрёзные. Непидарулько отзывчиво хохотал хриплым басом простуженного соборного дьякона, а Косых вторил своему непосредственному командиру дребезжащим дискантом, отчего шум стоял во всем диапазоне от инфра- до ультразвука.

Артур Ильдарович с тоскою вздохнул – ему вовсе не хотелось разбираться с мутным насильником в отсыревшем за промозглую зиму и пасмурную весну кабинете, а хотелось на улицу под майское солнце слушать хохотуна и сквернавца Автандила Гугаберидзе.

– …Значит, с гражданкой Русалкой… – протянул дознаватель, наконец оторвавшись от завистливого наблюдения за бездельничавшими полиционерами.

Усилием воли он поймал мысль, напустил серьёзность и деловито поинтересовался:

– Слушайте, Сидоров, а она что, хохлушка?

– Кто? – придурковато спросил задержанный, с преданностью глядя на дознавателя.

– Ну эта… Русалка? – пояснил дознаватель и сам задумался.

– Почему хохлушка? Откуда в Дыре хохлушка? Никаких хохлушек там отродясь не было, – с готовностью доложил Сидоров.

– В какой дыре? – удивился Артур Ильдарович.

– Ну, в Дыре, – с расстановкой произнёс Сидоров, словно втолковывал нечто элементарное заторможенному дауну.