Красота бордовых роз

– Надо же, ты встала рано.

– Совсем не спалось, всё равно скоро на работу, – звучный глоток кофе три в одном, разбодяженного в комнате, растворился в пространстве кухни.

Полуспущенные лямки майки, короткие шорты для сна, септум и усталый, заспанный взгляд. Этими словами можно было описывать Викторию каждый день – она работала буквально всё время, превращая свою жизни в сплошной день сурка. Очень много, нудно и тяжело. Всё остальное время она просто надеялась, что все невзгоды уйдут, как и её отец-алкоголик из семьи, но пока на руках до зарплаты была всего тысяча рублей, ей срочно требовалось купить чего-нибудь поесть для собаки, а ещё её сосед по коммуналке, Кирилл, решил с ней поговорить.

Не сказать, что они были в каких-то контрах: просто не совпадали характерами первое время, пока Вика приживалась, ведь в исторический центр культурной столицы она переехала не из побуждений «Буду покорять Петербург, а потом стану женой чиновника», а из «Я хочу уехать как можно дальше от прошлого». Причём уехала она из одного района города в другой – не приезжая, коренная петербурженка в пятом поколении как минимум, дальше не заглядывали, но даже у таких людей бывают проблемы с деньгами. Вот и получалось, что львиная доля зарплаты уходила на оплату аренды и ЖКХ, а на себя практически ничего не оставалось – ни сходить на концерт, ни лишний раз к парикмахеру, приходилось слушать импровизированные кричащие баллады из соседней комнаты, где жила явно не любящая друг друга женатая пара, а стричься самой в ванной, занимая её дольше положенного.

– А вообще, я доделывала проект, не могла весь день уснуть, а к вечеру в ночную смену, – прищурилась Вика – нет, дело не в том, что она Кирилла презирала, он был вполне в её вкусе как и по красоте, так и по характеру – покладистый, неконфликтный, но была в нём привлекательная перчинка, не делающая его типичным маменькиным сынком, просто линзы не надела, чтобы видеть этот мир, да и не очнулась толком. – Я работаю на трёх работах, вообще-то, а всё равно мою колбасу в холодильнике кто-то поджирает – хоть свой отдельный в комнату покупай. А ещё, походу, снова тараканы появились – Кузя орал как резаный.

Собака Вики, Кузя, была уже старой, и зачастую девушка выносила матёрого кобеля на руках, чтобы он прогулялся, и слушала со слезами на глазах, что животному осталось совсем немного – ещё пару месяцев максимум. «Если вы пытаетесь продлить его жизнь, то это бесполезно – он больше мучается. Лучше приходите, мы его усыпим». А для Вики нет существа милее и лучше, чем Кузя, и она не знала, куда себя деть от обиды на ветеринаров. Кирилл как-то видел, как девушка со слезами на глазах ставила питомцу капельницу, и со всей ответственностью мог заявить, что смотрел на двух несчастливых существ: у одного мудрые карие глаза и свалявшаяся молочно-жёлтая от старости шерсть, а у второй глаза цвета янтаря и русые волосы до подбородка. Деньги Вики уходили не только на оплату комнаты в десять метров с высоким потолком и видом на Загородный проспект, но и на бесконечные лекарства, пелёнки для животных и лечебный корм. Так и получалось, что девушка жила от зарплаты до зарплаты, плакала, надеялась и очень сильно хотела выжить.

– Блядь, опять в службы звонить? – на кухне появилась тётя Света – мать Кирилла и по совместительству владелица коммуналки, которую в начале двухтысячных выкупила у всех владельцев комнат и теперь сдавала в аренду большую часть из них, которых всего было семь. – А колбасу твою жрёт Кирилл, хотя у самого есть деньги. Как тебе не стыдно, сына?