Среди нас

Серёга

– Всё пьёшь? – В попытке разогнать табачный дым Валерич помахал ладонью перед носом. – Куришь ещё, как паровоз!

– Пью, – кивнул я и опрокинул рюмку водки в рот, после чего снова вставил в него сигарету. – И курить тоже не брошу.

– Ты яму выкопал?

– В три часа ещё закончил, – буркнул я в ответ.

– Слушай, завязывал бы с этим делом…

– Валерич, ты чё доебался, а? Я свою работу выполняю от и до.

– Я тебе добра желаю. Живёшь тут… как этот…

– Как кто?

– Да как бомж, прости господи. От тебя уже люди шарахаются.

– И правильно делают, – ухмыльнулся я. – Нехер ко мне в душу лезть. Ты чего припёрся на ночь глядя?

– Надо значит, вот и припёрся.

– Проверяешь, значит?

– А если и да, то что?! Хрен тебя поймёшь тут. Может, ты помер уже, прости господи, или спалил всё к чёртовой матери. Фу… хоть бы проветрил. На вот, Нинка тебе передала.

Валерич водрузил пакет на стол. Судя по его форме и тому, как он гулко стукнул о столешницу, там очередная банка с едой. Нинка – это жена начальника. Хорошая женщина, добрая, переживает за меня, заботится. И плевать, что я ей чужой человек. Побольше бы таких людей на Земле, глядишь, и жить бы нормально стали.

Валерич – он же директор городского кладбища. В принципе, тоже мужик неплохой, но очень уж любит из себя начальника строить. А по факту у него лишь один я в подчинении, да ещё пара алкашей, что по найму могилы роют. Но это не всегда, только когда аврал случается. Я без проблем две-три штуки за день могу выкопать. Так что к их услугам прибегают в редких случаях, разве что мусор какой убрать, когда кучи большие скапливаются. Но я и этой работой не брезгую…

Живу здесь же, в сторожке, заодно Валеричу деньги экономлю. А может, и нервы до кучи. Народ сейчас ленивый пошёл, работать не любит, особенно руками. Мне нормально, труда не боюсь и не стыжусь своей специальности. Да – могилы копаю, но кто-то же должен… А если откровенно, то денег в кладбищенском бизнесе едва ли не больше, чем в торговле углеводородами. Утрирую, конечно, но тем не менее… Лично я уже давно их считать перестал. Хватает – и ладно.

– В холодильник поставь, – кивнул я на пакет. – Если место найдёшь.

– Ел хоть сегодня?

– Бля, Валерич, ну не зуди ты, в самом-то деле. Дай отдохнуть спокойно.

– А ты мне здесь не это… – напустил на себя строгости он и потряс указательным пальцем. – Устроил не пойми что!

– Да, папочка, – ухмыльнулся я и наполнил рюмку. – Будешь, что ли?

– Давай малёха. – Он снял шапку и подвинул к столу ещё один стул. – Что хоть за повод-то?

– Не ради пьянства, а дабы не отвыкнуть, – объявил я и поднял рюмку.

– Нинка опять ворчать будет, – буркнул Валерьевич, но всё же чокнулся со мной и опрокинул содержимое в рот. Сморщился, схватил маринованный корнишон и бодро им захрустел. Затем поднял бутылку и с умным видом принялся разглядывать этикетку.

– Ну и чего пишут? – не выдержал и спросил я.

– А то, что ты палёнку какую-то пьёшь, – сделал странные выводы шеф и водрузил бутылку на место. – Лучше бы самогонки взял.

– Ну её. С нее по утрам голова чугунная.

– Значит, совсем не пей. Деньги есть у тебя?

– Есть, я ещё прошлый аванс даже потратить не успел.

– Вот, а всё плохо живём…

– Я разве жаловался когда? Ещё капнуть тебе?

– Давай, на ход ноги. Засиделся я у тебя, Нинка бухтеть будет. А вот и плохо то, что не жалуешься, потому тебя к бутылке и тянет. Ни друзей у тебя, ни бабы какой.