Кон и Бель

ГЛАВА 3

Мирабель

Дорогой мой дневник, до того я не вела никаких записей, но сегодня случилось кое-что, разрушившее мой покой навек, а посоветоваться-то и не с кем. Будь я католичкой, вне всякого сомнения, отправилась к священнику, но… англиканская церковь не такова, и ничего, кроме осуждения, не услышу. Прислуге тем паче доверять нельзя, часть верны своему хозяину и моему родителю, другие подкуплены ИМ. Поделюсь не с тем человеком и погублю себя. А если дойдёт до ушей батюшки, страшно даже подумать, что случится.
Как уже упоминала, до того не пыталась вести дневник, поэтому, наверное, должна начать с самого начала. Звать меня Мирабель Линдси, от роду шестнадцать лет, единственная дочь плантатора Джона Линдси-Второго.
Отец мой – дворянин, но невысокого рода. Свои немалые земли и состояние получил в молодости, по слухам, пиратствуя или сотрудничая с каперами, точно не скажу, никогда не спрашивала, да он и не ответил бы. Уверена, и сейчас отправляет корабли с контрабандой, торгует рабами и невесть еще чем промышляет. Впрочем, и лица куда более высокопоставленные не брезговали подобным. Матери я никогда не знала, бедняжка умерла родами, как говаривали потихоньку соседи, была убита отцом, приревновавшим её к бравому капитану – пирату. Воспитывалась я в строгости, приучали к послушанию, скромности и умеренности, говорили, что главный долг в жизни быть хорошей, верной дочерью, а после матерью и женой, коли не желаю после смерти попасть в ад.
Впрочем, грех жаловаться, образование получила хорошее, даже лучше, чем другие девушки такого же возраста и положения. И я старалась изо всех сил не разочаровать батюшку, пока… Однажды не появился ОН. Всем представлялся как Джон Смит, но уверена, что имя фальшивое, как и остальное. Не ведаю, какие дела у батюшки с этим человеком, но однажды меня поставили перед фактом, что именно этот мужчина вскоре поведёт под венец. Едва сознание не потеряла. И ведь что странно, не урод, высок ростом, широкоплеч, красив, настоящий рыцарь, однако…
От господина Смита бросает в дрожь. Боюсь его жутко, всей своей сущностью, при встрече дрожу, как кролик перед удавом, как овечка перед волком. Есть у него во взгляде что-то такое, наверное, такие же глаза у Князя Тьмы – помесь злобы, гордыни, высокомерия, жестокости, а в глазах застыл леденящий холод и одновременно адский жар. Когда смотрит на тебя, лишает воли, гипнотизирует, подчиняет. Рот вечно кривится в сардонической улыбочке, создаётся впечатление, что насмехается над окружающими. И кольцо на указательном пальце с оголённым человеческим черепом никак не успокаивало. От будущего жениха буквально пахло кровью, гарью и смертью, так легко представить на борту пиратского корабля, с абордажной саблей в одной руке и ножом мясника с насаженным на него человеческим сердцем в другой.
Да что там, одна манера говорить чего стоила. Резкие короткие предложения, не очень громкая речь, но слышно всем, даже в очень большой зале, заполненной людьми. Видна привычка командовать, повелевать даже. Однако когда пожелает, господин Смит способен быть необычайно любезным, из уст его течёт мёд лести, но горек он, походит на издевательства. Именно так, наверное, в раю разговаривал змей искуситель.
Но, несмотря на всё выше сказанное, я не посмела возразить, не приучили, вышла замуж, как велено, если бы не сегодняшний день. Ох, до сих пор сердце колотится, как бешенное, лоб горит, перед глазами всё плывёт.