Снежинка и её Ветер

ПРОЛОГ
Зулла и Фахту любили друг друга с юности. Поддавшись чувствам, влюблённые вопреки воле родни, соединились, за что были изгнаны из поселения. Зулла обосновалась на хуторе, промышляя охотой, вела скудное хозяйство и печалилась о загубленной молодости. Прав был отец, и мать добра желала: нельзя связываться с двуликими. Фатху во второй ипостаси медведь.
— Пусть так! — спорила в своё время юная девушка. — Кроме Фатху мне не нужен никто!
— Хоть бы волк, — причитала матушка, — они семье преданы! Медведь уйдёт, не удержишь!
— Фатху никогда меня не оставит! — не верила Зулла.
Теперь, коротая зимние вечера в натопленной избушке, она вспоминала родителей и глотала горькие слёзы. Недолго длилось её счастье.
Первый год Фатху был образцовым супругом. Выстроил дом, оборудовал двор, научил Зуллу охотиться, выделывать шкуры, заготавливать впрок мясо. Она гордилась собой: ни одна женщина в посёлке не сравнится с ней! Только и могут: по хозяйству хлопотать, за домашней живностью ходить, рукодельничать да детей нянчить.
Детей молодым супругам Хранитель Севера не дал. Отсутствие материнского благословения сказалось, или другое что, неясно. Зулла размышлять об этом не хотела, лишь скрепляла стонущее сердце горькой печатью: нет ребятишек, значит, лучше так, чем безотцовщину пестовать. А всё ж таки, отдыхая после долгого похода, слышала сквозь дрёму то плач, то смех, то лепет. Сжимала грудь тоска одиночества. Фатху, где ты пропадаешь? Редким гостем был теперь муж в доме Зуллы. Долгожданным. Таяла женщина в жарких объятьях, шептала ласковые слова, умоляла не покидать её.
— Была бы ты медведицей, — сокрушался Фатху, — не просила большего. Медведица сама справляется, никого не держит.
— Но я человек… человек… — отвечала Зулла и забывалась, утопая в потоках наслаждения. Лишь где-то в дальнем-дальнем закутке сознания теплилась мысль: правы были родители.
Лунный месяц любви пролетал звонким клином журавлей. Вот слышалось курлыканье, тянулись слаженно взмахивающие большими крыльями птицы, и нет их: только серое северное небо скучно раскрывается над головой.
Зима в этом году выдалась крепкой. Зулла старалась от хутора не удаляться. Силки ставила так, чтобы успеть обойти и засветло вернуться. Широкие лыжи позволяли двигаться по глубокому снегу, ружьё за плечами оберегало от нападения волков, термос хранил тепло свежесваренного морса, однако задерживаться в чаще леса не хотелось. Да и много ли нужно одинокой женщине? И в доме есть чем заняться: шить душегрейку из песцовых шкурок или глубокую беличью шапку, а из обрезков рукавицы да стельки. Всё это пользовалось большим спросом на ярмарке в ближайшем городе. Сама Зулла не ездила туда, предпочитала сдавать работу перекупщикам.
В тот памятный вечер, сидя у натопленной печи, Зулла раскладывала кусочки меха, примеряясь, каким узором украсить готовую жилетку. Лучина горела тускло, глаза устали. Лучше бы дождаться утра и расположиться с рукодельем около окна, но день короток, много ли успеешь, да вечер нужно как-нибудь переждать. Коза подоена, каша сварена, пол выметен, чем ещё заняться? Пронька — молодая, но удойная козочка — словно услышала мысли хозяйки, заблеяла. Немногочисленную живность из-за морозов приходилось держать в сенях, на хозяйственном дворе осталась только собака — умная обожаемая Зуллой хаски. Зорюшке не требовалось ничего кроме многослойной соломенной подстилки, да похлёбки с мясом и крупой.