Необычайные похождения с белым котом

Давным-давно – уж и не помню, сколько лет назад – жил да был в одной деревне богатый старый мельник. Год за годом – каждое утро – выходил он на крыльцо своего дома, щурился на солнце, если светило солнце, или же подставлял морщинистую ладонь дождю – если с неба лил дождь. «Ну, вот, еще один день Бог послал мне, грешному!» – привычно произносил одними губами мельник и отправлялся на мельницу, смотреть, как его потные работники, похожие в облаках мучной пыли на чертей, с рассвета льют золотой поток пшеницы на неутомимые жернова.

Убедившись, что все идет своим путем – вода из канала по-прежнему вращает колесо мельницы, а рядом с ней ждут своей очереди груженые доверху зерном телеги окрестных крестьян, – старый мельник возвращался домой. Завтракать. Все было в порядке: все шло к тому, что этот день, как и предыдущий, добавит в сундук мельника еще один звонкий серебряный талер.

Так жил наш мельник, так он и состарился.

А кроме сундуков с талерами, нажил к старости мельник троих детей: двух взрослых сыновей и дочь – совсем еще девочку, однако вылитую покойницу-мать. Мельник и любил ее поэтому больше, чем сыновей, – хотя, говоря начистоту, и было за что любить такую: сыновья – те, по большому счету, выросли лодырями, только и знали, что пить пиво в деревенской таверне да ругаться. А девочка – ее звали Гретхен – характером была – чистое золото: работящая и добрая. Всегда все по дому успеет, обед сварит – братьев накормит, а придет с мельницы отец – сядет рядом и к плечу его прижмется: мельник и растает весь, словно бы не было позади дня работы и лет жизни.

Однажды в деревне поблизости случился шумный праздник – староста выдавал замуж свою засидевшуюся в девках дочь. Всю ночь пировал народ – стучал пивными кружками по расставленным прямо во дворе столам, тушил в закопченных котлах мясо, пел хмельные тягучие песни. Глядя на сидевшего через стол невестиного брата – дородного и плутоватого детину, – мельник, перебравший уже густого и мутного деревенского пива, вдруг почувствовал, как словно бы годы пошли вспять – и он снова такой же сильный и молодой и все ему нипочем:

«А ну-ка, детка, – произнес он нарочно громко, чтобы все вокруг услыхали, – давай-ка потягаемся: кто из нас двоих поосновательнее будет. Сколько ты еще жаркого умолоть сможешь?»

«Да уж смогу, дядя мельник… видать, не меньше вашего!» – ответил детина, принимая вызов.

«Все слышали, али что?» – обвел тогда мельник взглядом прекративших свои разговоры гостей.

«Слышали, слышали, как не услышишь! Об заклад бьетесь – каждому ведомо! А что закладом-то станет?» – заверещали вокруг.

«А что закладом станет, в самом деле, а, дядя мельник?» – спросил сын старосты.

«А что будет? А вот что, – ответил мельник, – коли ты меня одолеешь – с меня две овцы».

«А если вдруг вы меня, неровен час? Тогда что?»

«Тогда… – мельник хитро прищурился, – тогда ты, сукин сын, женишься на моей Гретхен, когда она подрастет. Идет, али нет?»

«Идет-то идет, дядя мельник… – задумался детина, – Да, вот скажи только прежде – ты за дочку-то приданым или хоть в наследство что тогда определишь? Мельницу даешь или двор? Или, может, серебра сколько-то?» – звездочки жадности зажглись в глазах старостенка.