Все жанры Все авторы
Сонечка - Людмила Улицкая

Сонечка

Страниц

220

Год

—

В повседневной рутине жизни, в ее скучности время от времени появляется удивительное – добродушный жест от никому не особо значимого человека, потрясающая милосердность у того, кто всегда выглядел жестким и безжалостным, невероятная щедрость там, где ее совсем не ждали. Откуда берутся эти качества – доброта и любовь, самоотверженность и милосердие? Их источник непостижим. Они это чудо. Людмила Улицкая замечательно описывает галерею персонажей, которым был дан этот дар в ее книге "Жизнь, кажущаяся бедной": "Сонечка", "Девочки", хорошо узнаваемые герои "Русского варенья"... Книга содержит использование ненормативной лексики.

Дополнительная информация от автора: Часто мы замечаем и хвалим доброту, когда она возникает вне привычной среды и неожиданно проявляется у людей, которых мы привыкли считать холодными или эгоистичными. Однако, каждый из нас, в той или иной мере, имеет возможность проявить этот дар доброты и милосердия, даже в самых обыденных ситуациях. Будем открыты к этому чудесному качеству и вносить свой вклад в создание лучшего мира для всех.

Читать бесплатно онлайн Сонечка - Людмила Улицкая

В оформлении переплета использована картина Андрея Красулина

Книга публикуется по соглашению с литературным агентством ELKOST Intl.


Серия «Людмила Улицкая. Избранное»


© Улицкая Л.Е.

© ООО «Издательство АСТ»

* * *

Сонечка

От первого детства, едва выйдя из младенчества, Сонечка погрузилась в чтение. Старший брат Ефрем, домашний острослов, постоянно повторял одну и ту же шутку, старомодную уже при своем рождении:

– От бесконечного чтения у Сонечки зад принял форму стула, а нос – форму груши.

К сожалению, в шутке не было большого преувеличения: нос ее был действительно грушевидно-расплывчатым, а сама Сонечка, долговязая, широкоплечая, с сухими ногами и отсиделым тощим задом, имела лишь одну стать – большую бабью грудь, рано отросшую да как-то не к месту приставленную к худому телу. Сонечка сводила плечи, сутулилась, носила широкие балахоны, стесняясь своего никчемного богатства спереди и унылой плоскости сзади.

Сострадательная старшая сестра, давно замужняя, великодушно говорила что-то о красоте ее глаз. Но глаза были самые обыкновенные, небольшие, карие. Правда, редкостно обильные ресницы росли в три ряда, оттягивая припухший край века, но и в этом особенной красоты не было, скорее даже помеха, поскольку близорукая Сонечка с раннего возраста носила очки.

Целых двадцать лет, с семи до двадцати семи, Сонечка читала без перерыва. Она впадала в чтение как в обморок, оканчивавшийся с последней страницей книги.

Был у нее незаурядный читательский талант, а может, и своего рода гениальность. Отзывчивость ее к печатному слову была столь велика, что вымышленные герои стояли в одном ряду с живыми, близкими людьми, и светлые страдания Наташи Ростовой у постели умирающего князя Андрея по своей достоверности были совершенно равны жгучему горю сестры, потерявшей четырехлетнюю дочку по глупому недосмотру: заболтавшись с соседкой, она не заметила, как соскользнула в колодец толстая, неповоротливая девочка с медленными глазами.

Что это было – полное непонимание игры, заложенной в любом художестве, умопомрачительная доверчивость невыросшего ребенка, отсутствие воображения, приводящее к разрушению границы между вымышленным и реальным, или, напротив, столь самозабвенный уход в область фантастического, что все, остающееся вне его пределов, теряло смысл и содержание?

Сонечкино чтение, ставшее легкой формой помешательства, не оставляло ее и во сне: свои сны она тоже как бы читала. Ей снились увлекательные исторические романы, и по характеру действия она угадывала шрифт книги, чувствовала странным образом абзацы и отточия. Это внутреннее смещение, связанное с ее болезненной страстью, во сне даже усугублялось, и она выступала там полноправной героиней или героем, существуя на тонкой грани между ощутимой авторской волей, заведомо ей известной, и своим собственным стремлением к движению, действию, поступку…

Выдыхался нэп. Отец, потомок местечкового кузнеца из Белоруссии, самородный механик, не лишенный и практической сметки, свернул свою часовую мастерскую и, преодолевая врожденное отвращение к поточному изготовлению чего бы то ни было, поступил на часовой завод, отводя упрямую душу в вечерних починках уникальных механизмов, созданных мыслящими руками его разноплеменных предшественников.

Вам может понравиться: