Золотой Абрикос

I.

На острове, в скромном доме,

Под синими бликами звезд

И барабанами страшного грома

Жила девочка, полная грёз.

Она была юна, как вишня,

Цветущая в нетронутой долине.

И каждый из деревни слышал

Об Анне – первой дочери раввина.

Она готовилась к бат-мицве,

Ей исполняется двенадцать.

Наряд гламурный сшила ситцевый,

Исполненный с оленьей грацией.

На пирсе, сгорбленном годами,

Под одеялом белой ночи,

Шептало море тихими волнами

Напутствия к её отрочеству.

Шептало море, птицы пели,

Кусты сирени целовали,

Не хмурились густые ели -

– Все дня рождения Ани ждали.

И вот закутавшись в ночнушку,

Проснувшись от ветров холодных,

Едва опомнившись девчушка,

Произнесла: «уже сегодня».

Уже сегодня будет праздник

И больше ей уснуть невмоготу,

И много мыслей ярких разных

Ночь увели к блестящему утру.

II.

Светало небо, звёзды гасли.

Рассвет лился в окна, как молоко.

В этой хижине полной счастья

Случается то, что все ждали давно.

Блистает улыбка Анюты

И платьишко по фигуре сидит.

Каре бриз кедровое крутит,

Идёт по деревне праздничный быт.

Сельчане тогда ей цветы подарили,

Навешали в синагоге шары.

Была Аня нежной, как лилия,

Пылали огнем её глаз янтари.

«Какое прекрасное утро!

Какой всех чудесный ждёт день!».

И с яблони белой ссыплется пудра,

И синевласая преет сирень.

А к вечеру все в синагоге лазурной

Собрались её поздравлять и любить.

Плясали тогда под овации бурные,

Свою изливая восточную прыть.

Кружилась Анюта, сверкая нарядом.

Веселье пьянило, как сухость вина.

Раввин проводил ритуалы, обряды

И взрослою стала пред Богом она.

А после взросления путь испытаний

Пройти был обязан каждый юнец.

Погладил любовно сморщенной дланью

По голове Аню хмурый отец.

При всех объявил, что даёт ей задачу,

То право его, как отца и раввина.

Всё сказано было печально и вкратчиво:

«Меня излечи от болезни, детина.

Я очень давно иссыхаю в агонии

И знать не давал ни тебе, ни селу.

Отправишься к завтраму ты в колонии,

Фрегаты вечером отплывут.

В колониях дальних, по сплетням матросов,

Растут на чернющих пышных деревьях

Налитые золотом абрикосы.

Их ценят в доллАрах, их ценят и в евро.

С плодами вернёшься – я буду здоровым,

Продам их и сразу отправлюсь в столицу.

Там госпиталь, знаешь, там умные головы..

У знахарей лучших буду лечиться.»

Отец разрыдался и обнял Анюту,

И все на неё посмотрели с надеждой.

Девчонку сковало холодом лютым

И тело обмякло, как в мае подснежник.

III.

Всю ночь пролежала в тревожном тумане,

Ведь не такой ожидала бат-мицвы.

А к завтраму дрейфить в океане

С матросами злыми и меднолицыми.

Допустим, что в этом и вся авантюра,

Но позже по гиблому месту скитаться.

Разгневано Аня брови нахмурила,

Мечтая залезть в черепаший панцирь.

Как ночь пролетела скорее кометы,

Так день в хлопотающих сборах прошёл.

Её снарядили стальным пистолетом

И двухнедельным запасом тушёнки.

…

Скрипучий причал, розовеющий вечер,

От кораблей веет склизкой прохладой.

Раввин обнимает Аню сердечно,

Глашатай скандирует: «Да-ради-Радий!»

Всё, значит пора отправляться в дорогу.

Кивает угрюмо фрегат парусами,

И сердце съедает шакалья тревога

В компании забулдыг и корсаров.

Но этот корабль был очень приветлив

И Аню не видел, как тихую мышь.

Она оставалась, как тень незаметной,

Скромнее была, чем озёрный камыш.

Прошло трое суток. Виднеется остров:

Дряхлеющий порт и дома из соломы.

Гуляет забористый хохот матросский,