В период молодости

Во храме… где-то высоко в горах священник исповеди вел.

Весь день в тот храм паломники из разных стран ходили, разных дол.

И вот уж солнце на закате, паломников толпа стихает,

Последних мольб, молитв, признаний тихонько шепот пропадает.

Священник сед, уж кари очи…

Днем люду помогая с причащеньем,

Глаза к иконе поднимая, в молитвах сам он дни и ночи.

На службе он стоит с главой покрыт,

Внимая молча, опустив глаза, словам и мыслям приходящих…

Но при свету свечей горящих

Заметен лик его в морщинах, о жизни прошлой говорящих.

В лице его отражены картины давно уж стертых с памяти мгновений,

Страданий, радости, тоски и разочарований…

Давно забытых впечатлений…

О том, что был однажды он женат, в мучениях любимая его погибла,

Когда-то встретившись однажды с ней,

Решил, что счастию не будет их конца… теперь все стихло.

Он помнил день тот, как вчерашний, как познакомился он с ней,

Как взгляд ее, его манящий,

Красот земли превосходящий, казался всех ему милей…

Он помнил, как когда-то в парке они стояли у беседки,

Разговорилися друг с другом,

Как птицы две, сидящи в клетке…

О чем тогда они делились, как мыслей было много-много,

И с силою с какой влюбились друг в друга, крепко и глубоко.

Как сын родился у него и дочка через два часа…

Как в тот момент от горя, счастья надвое разрывалася душа…

О том, как счастия, грядущего надежду, болезнь невесты разбивала в крах…

И с малолетними детьми остался он один в стенах.

Как труден жизни путь был очень, как дочь, покинув отчий дом…

Как полюбился ей убийца, вошедший в дом потом.

Как сын без послушанья старшим пошел за ним же на войну,

Не зная вовсе жизни правды, все воспринимая как игру…

Как у могил стоял их после возвращения с войны,

Как много после в размышлениях… искал своей он в том вины…

Как много думал и страдал он, не зная, что за наказание…

В чем был повинен его род, за что дались эти страданья.

Он редко вспоминал о прошлом!

Лишь изредка, когда себя видел в другом,

И слышал речь просящего прощенья…

Воспоминая о былом.

Ох … много что случилось в жизни – всех бед и благ, что было с ним, не счесть…

Он много пережил за свои годы.

Всегда был добр, хранил и честь.

И вот, дверь храма закрывая

(последний вышел уж паломник),

Священник, выход озирая, на плитке храма видит кортик.

Он замер (…только на мгновенье), поближе подошел к двери,

Рукой толкнул ее легонько и запер изнутри.

Шагнув вперед, слегка нагнулся и подобрал кинжал.

На нем, прищурившись немного, он надпись прочитал:

«О ты, заблудший во страданьи,

Не понимающий себя,

Коль суждено тебе погибнуть,

Твоею карой стану я».

«Как странно… – в мыслях промелькнуло. –

Кто в храм ко мне пришел с тобой?

Али затеял кто дурное… или хотел прийти за мной?..

Если хотел, то передумал? Зачем оставил здесь его?

Наверно, обронил случайно.

Зачем принес он, все равно?..»

И вот в руке его кинжал.

Заходит в комнату свою.

Кладет кинжал, выходит.

Идет затем он к алтарю.

Он медленно идет, не слышно даже дыхания его.

Его покой и средоточья не нарушает ничего.

И взгляд его, уверенности полный – усталости не видно тени…

Пред Богом Библию читая,

Себя он в рабство не отдаст печали, лжи, обидам, лени…

И вот стоит пред алтарем.

Стоит и книгу открывает,

Закладка есть в сказаньи том, с нее читать и начинает.

Он помнит строки наизусть… их по привычке открывает.