Русские на Афоне. XIX-XX век

Русские на Афоне. 19-20 век.

Вот корабль подплывает к арсане^>1, и через минуту нога паломника ступает на афонскую землю. Трудно представить себе, что каких-нибудь 40 минут назад ты был в курортном городишке, где тянется нескончаемая служба человеческой плоти, своеобразная всенощная без начала и конца, где на одну туристическую душу приходится несколько столиков в ресторанах и несколько номеров в гостиницах. А теперь представьте себе, что тот же паломник, отдохнув немного на архондарике^>2, вкусив трехсоставного традиционного афонского угощения из ракийки, холодной воды и лукума, прикладывается к величайшим святыням: к частице Животворящего Креста Господня, к святым чудотворным иконам, к благоухающим мощам святых. Представьте себе такого паломника. У него голова идет кругом, ему кажется, что он попал в другой мир, на небо.

В один из моих приездов на Святую Гору мне пришлось сойти на пристань в Пантелеймоновом монастыре, оставить там вещи и тут же отправиться в монастырь Ксиропотам. Со мною было двое спутников, ранее не бывавших на Афоне. Через 40 минут мы уже пришли в этот тихий монастырь. Еще через 10 минут к нам пришел диакон, говорящий по-русски и вынес святые мощи и часть Животворящего Креста Господня. Представьте себе тихий уединенный монастырь, тишина храма, где нет ни прихожан, ставящих свечки, ни убирающих храм служительниц, ни даже священнослужителей, только мы, отец диакон и благоухающие мощи святых, к которым мы прикладываемся безо всяких преград в виде стекол или закрытых рак. Мои спутники отметили особенное благоухание Честнаго Креста, на котором был распят Господь наш Иисус Христос. Какой бы ты ни был человек, пусть даже самый грешный, но если в тебе теплится вера, ты почувствуешь, что неведомая сила подхватила тебя, и начался новый отсчет времени. Я был уже не раз на Афоне, бывал и в этом монастыре, а что говорить о моих друзьях – они просто ощутили себя на небе.

Это ощущение неба часто не покидает паломника во все время его пребывания на Афоне. Но, вот он приезжает на Афон второй раз, потому что невозможно не вернуться на Афон, и срок его паломничества уже чуть дольше. Вот он уже читает литературу об Афоне, глаза его начинают замечать и некоторые земные моменты. Из книжек и журналов он узнает, например, о борьбе афонцев с собственным архиереем-экуменистом и многое другое. Нет, чаще всего такой паломник оставит Афон в своем сердце и не станет его вычеркивать, потому что Афон есть Афон, который он видел, и к святой земле которого припадал сам. Но тот, кто никогда не был на Афоне, ухмыльнется: подумаешь Афон, Святая Гора, оказывается, и там все, как в мире, те же грехи – ни больше, и не меньше. Духовный младенец, понимаемый не в смысле чистоты, а в смысле малого возраста и еще меньшего понимания, отшатнется от веры, когда увидит реальность падшего мира часто проникающего и в святое место. Что услышишь от таких младенцев? Мы не можем ходить в храм, там батюшка иеромонах разъезжает на иномарке, в то время, как половина России стала забывать вкус белого хлеба. Поэтому современный человек должен научиться отделять пшеницу от плевел и помогать делать это другим. Свята Афонская Гора, но много есть тех, кто переступает ее предел с недостойными целями или с нечистым сердцем. Или здесь уже подвергаются искушениям. И иначе не может быть, потому что «противник наш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1 Петр. 5,8). Поэтому нам надо «трезвиться и бодриться», а не приукрашивать грубыми масляными мазками и без наших рук написанную картину. А в отношении Святой Горы лучше употребить слово: «икона», потому что вся она со своими насельниками, со своими монастырями, со своей природой, лесами и скалами, морем и небом, являются не только уделом Божией Матери, но и Ее иконой, так как Она тысячи раз являла Себя в этом уделе своими молитвами и даже зримо. Поэтому ненужно ничего подкрашивать, а осторожно взять чистую белую тряпку и снять неизбежную копоть и грязь. Снятая грязь лучше выявляет изображение, отделив грязь, мы видим всю чистоту подвижников, к которым не смогла прилепиться никакая грязь.