После бала
Толстой, обладая богатым жизненным опытом, с проницательностью наблюдает за разнообразием человеческих судеб. Его произведения затрагивают темы первой любви, мгновенно проходящей мимо, и нераскрытых талантов, которые могут остаться безвредными в силу обстоятельств. Автор искусно исследует изменения чувств между партнерами в браке, а также показывает, как патологическая страсть, азарт и алкоголь способны разорвать человеческую душу.
Некоторые истории Толстого напоминают поучительные притчи. Его персонажи осознают, что причиняя боль другим людям, они в конечном итоге разрушают и себя. Он показывает, что зло ведет к новым бедам, а добро, напротив, порождает позитивные изменения. На этапе близости к смерти герои рефлексируют над прожитыми моментами и погружаются в раздумья о том, действительно ли они были счастливыми.
Изучая эти произведения, читатель может открыть для себя вечные человеческие вопросы, такие как смысл жизни, природа страдания и поиск счастья. Каждое произведение — это не только зеркало эпохи, но и возможность задуматься над собственным путем и осмыслить свои жизненные ценности. Толстой вдохновляет задуматься о том, как наши действия влияют на мир вокруг нас и на наше внутреннее состояние.
Читать бесплатно онлайн После бала - Лев Толстой
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Записки маркёра
Так часу в третьем было дело. Играли господа: гость большой (так его наши прозвали), князь был (что с ним все ездит), усатый барин тоже был, гусар маленький, Оливер, что в актерах был, Пан были. Народу было порядочно.
Гость большой с князем играли. Только вот я себе с машинкой круг бильярда похаживаю, считаю: девять и сорок восемь, двенадцать и сорок восемь. Известно, наше дело маркёрское: у тебя еще во рту куска не было, и не спал-то ты две ночи, а все знай покрикивай да шары вынимай. Считаю себе, смотрю: новый барин какой-то в дверь вошел, посмотрел, да и сел на диванчик. Хорошо.
«Кто, мол, это такой будет? из каких то есть», – думаю про себя.
Одет чисто, уж так чисто, что как с иголочки все платье на нем: брюки триковые, клетчатые, сюртучок модный, коротенький, жилет плюшевый и цепь золотая, а на ней всякие штучки висят.
Одет чисто, а уж из себя еще того чище: тонкий, высокий, волоса завиты наперед, по-модному, и с лица белый, румяный, – ну, сказать, молодец.
Оно известно, наше дело такое, что народу всякого видим: и самого что ни есть важного и дряни-то много бывает, так все хотя и маркёл, а к людям приноровишься, то есть в том разе, что в политике-то кое-что смыслишь.
Посмотрел я на барина, – вижу, сидит тихо, ни с кем не знаком, и платье-то на нем новехонько; думаю себе: али из иностранцев, англичан будет, али из графов каких приезжих. И даром что молодой, вид имеет в себе. Подле него Оливер сидел, так посторонился даже.
Кончили партию. Большой проиграл, кричит на меня:
– Ты, – говорит, – все врешь: не так считаешь, по сторонам смотришь.
Бранится, кий шваркнул и ушел. Вот поди ты! По вечерам с князем по пятидесяти целковых партию играют, а тут бутылку макону проиграл и сам не в себе. Уж такой характер! Другой раз до двух часов играют с князем, денег в лузу не кладут, и уж знаю, денег нет ни у того, ни у другого, а все форсят.
– Идет, – говорит, – от двадцати пяти угол?
– Идет!
Зевни только али шара не так поставь – ведь не каменный человек! – так еще норовит в морду заехать.
– Не на щепки, – говорит, – играют, а на деньги.
Уж этот пуще всех меня донимает. Ну, хорошо. Только князь и говорит новому барину-то, как большой ушел:
– Не угодно ли, – говорит, – со мной сыграть?
– С удовольствием, – говорит.
Сидел он, так таким фофаном смотрит, что ну! Куражный то есть из себя; ну, а как встал, подошел к бильярду, и не то: заробел. Заробел не заробел, а видно, что уж не в своем духе. В платье, что ли, в новом неловко, али боится, что смотрят все на него, только уж форцу того нет. Ходит боком как-то, карманом, за лузы цепляет, станет кий мелить – мел уронит. Где бы и сделал шара, так все оглядывается да краснеет. Не то, что князь: тот уж привык – намелит, намелит себе руку, рукава засучит, да как пойдет садить, так лузы трещат, даром что маленький.
Сыграли две ли три партии, уж не помню, князь кий положил, говорит:
– Позвольте узнать, как ваша фамилия?
– Нехлюдов, – говорит.
– Ваш, – говорит, – батюшка корпусом командовал?
– Да, – говорит.
Тут по-французски что-то часто заговорили; уж я не понял. Должно, все родство вспоминали.
– А ревуар[1], – говорит князь, – очень рад с вами познакомиться.
Вымыл руки и ушел кушать; а тот стоит с кием у бильярда, шарики поталкивает.