Звездный бруствер. Книга 4

Голограмма Нелоцита сделала паузу, будто собираясь с мыслями, затем продолжила.

– Передаю тебе своего личного высокоинтеллектуального помощника. По-другому назвать его не могу. Можно даже сказать – друга.

Стена напротив плавно отъехала в сторону, открывая нишу, из которой вышел огромный робот. Движения робота были плавными и точными, как у хищного животного, готового к действию. Иван залюбовался, он был настоящим произведением искусства. Его корпус, покрытый бликующим металлом, переливался разными оттенками, в зависимости от угла зрения. Казалось, что его поверхность живая, словно она реагировала на окружающую среду.

– Знакомься, – произнёс Нелоцит, указывая на робота. – Мобильный модуль моего помощника Цесола. Передаю управление тобой новому Лидеру возрождённой цивилизации Создателей – Артамонову Ивану Всеволодовичу.

Робот слегка склонил голову, его глаза-сенсоры засветились мягким голубым светом.

– Приказ принят и обработан, – произнёс он глубоким, механическим голосом. – Лидер идентифицирован. Я готов выполнить любой приказ нового Лидера.

– Хорошо, Цесол, – продолжил Нелоцит. – Будь ему другом и помощником, как мне. Береги и охраняй его.

– Всё сделаю, – ответил Цесол, его голос звучал безупречно спокойно.

В зале стояла тишина, нарушаемая лишь едва уловимым гулом систем жизнеобеспечения. В его голове уже начинали выстраиваться первые стратегические схемы, будто по невидимому чертежу, которому ещё только предстояло обрести форму. Но в самой сердцевине этих планов зияла тревожная пустота – нехватка Нелоцита, его мудрости, опыта, уникального понимания процессов, охватывающих целые вехи и огромные звёздные пространства.

Он чувствовал это почти физически. Тут ему в голову пришла идея. Простая, как всё гениальное, и человеческая – до боли.

Он шагнул к голографическому изображению Нелоцита и произнёс сдержанно, но с оттенком благодарности в голосе:

– Спасибо тебе, Нелоцит, за заботу обо мне и цивилизации.

Он сделал паузу, подбирая слова, которые должны были не только убедить, но и пробудить в кибернетическом разуме нечто большее, чем логика.

– У меня к тебе просьба…

Голограмма слегка дрогнула, её контуры стали зыбкими, словно сам Нелоцит не ожидал подобного обращения.

– Говори, – наконец ответил он. – Я сделаю всё, что смогу.

– Ты сказал, что после этого сеанса деактивируешься? – спросил Артамонов, глядя в сияющие глаза цифрового изображения.

– Так и будет, – подтвердил Нелоцит с той машинной ясностью, в которой, тем не менее, угадывался оттенок сожаления. – Чтобы не мешать тебе управлять цивилизацией.

– Думаю, этот вариант не лучший, – с нажимом произнёс Артамонов и сделал ещё шаг вперёд. Его голос прозвучал почти просительно. – Мешать ты мне точно не будешь, а вот твоя помощь будет неоценимой.

Нелоцит, вернее, его электронный образ, замер. В эту долю секунды внутри его кодов происходила колоссальная внутренняя работа – сравнивались вероятности, проверялись допуски. Но дело было не только в вычислениях. Слово «помощь» имело особый вес – оно связывало логическое с этическим, алгоритмы с памятью.

– Неожиданная просьба, – произнёс он после паузы. Его голос стал строже, но в нём не было агрессии. – С чем она связана?

Артамонов ждал этого вопроса. И ответ у него был готов – простой и прямой.