Журналист

Часть 1: Он

Я уже жалею, что не взяла с собой камеру. Ладно, это может немного выдать игру, но, учитывая то, что предлагается, будет трудно передать то, что я вижу, другим способом. Тела и плоть, извилисто прижатые друг к другу, едва одетые. Шелк скользит по груди, зацепившись за затвердевшие соски; стоячие члены напрягаются из-за своих ограничений или, в другом месте, свободны и толкаются в голые бедра. Я слишком одета – демонстративно слишком одета. Есть мужчины, одетые в набедренные повязки, или вообще ничего.

Я ожидала… чего-то. Не этого. Такая компания, как Brooks and Holt, должна была иметь грязные дела, которые, естественно, обсуждались на их вечеринках, которые стали печально известными среди элиты толстосумов. Немного тяжелых наркотиков было бы уместно, или доказательства отмывания денег; даже проститутки, приставающие на обочине, что обычно безнравственно. То, во что я вляпался, – это своего рода оргия.

«Хотите снять одежду?» – вежливо спросила меня женщина по пути в гардероб, в том месте, которое обычно называют гардеробом. Она протянула мне белую венецианскую маску, ее голубые глаза с интересом скользили по контурам моего тела из-под ее собственной маски. Рядом со мной блондинка с захватывающей улыбкой сняла свое длинное шерстяное пальто, обнажив украшенное драгоценными камнями нижнее белье. Посмотрев дальше, в сторону вечеринки, я увидела мужчин в очень маленьком. Девушка из гардероба в пальто и больше смотрела на меня выжидающе.

Улыбаясь и бормоча что-то о том, что мне тепло, я расстегнула рубашку и отдала ее. Она замолчала. Напрасно я думала, что она меня разглядывает. Но теперь я вижу, что большинство на вечеринке проверяли гораздо больше, чем свои рубашки у стойки регистрации.

Мимо меня проходит официантка, и я хватаю бокал шампанского, отчасти в попытке вписаться. В основном мне просто серьезно нужно выпить чего-нибудь покрепче. Я начинаю дрейфовать вперед, к толпе людей, но не в нее. Я мельком вижу людей. Толстая мужская рука тянет клочок шелка, обнажая грудь женщины. Ее сосок темный и сморщивается в твердый комок, когда она смеется и позволяет своему шелковому платью струиться у ее ног. Рыжеволосая женщина улыбается, шепча что-то на ухо блондинке. Она долго и медленно облизывает колонну ее тонкой шеи. Затем она поднимает глаза и встречается со мной взглядом.

Это глупо, но я чувствую, что краснею. Ее глаза темно-зеленые. Ее маска закрывает только верхнюю половину ее лица, а ее улыбка выглядит озорной. Вид стольких тел, прижатых друг к другу, на удивление оставил меня равнодушным, но эта женщина и ее улыбка, ее язык вдоль шеи другой женщины и ее признание моего момента вуайеризма заставляют мой член набухать в ответ.

Она начинает двигаться ко мне сквозь толпу тел. У меня есть два варианта. Я могу попытаться сбежать и написать о том, что я видел. Даже того, что я видел на этих корпоративных вечеринках, достаточно, чтобы вызвать недовольство у Брукса и Холта, мне не нужна еще грязь. Или я могу поговорить с этой женщиной. Она должна быть в компании или тесно связана. Это может быть вершиной айсберга. Это может быть созданием меня.

Когда рыжеволосая девушка приближается ко мне, я вижу, что она уже потеряла то платье, которое изначально могло ее прикрывать. Все, что осталось, – это кружевные стринги и чокер, похожий на толстую серебряную цепь, дважды обмотанную вокруг ее тонкой шеи. Она вся в веснушках, по всем плечам и до груди, которая маленькая и дерзкая. Она на голову ниже меня, миниатюрная. Стройные бедра покачивались, когда она шла ко мне, разделяя толпу. Я мог бы поднять ее и унести без проблем – от этой мысли мой твердый член болезненно пульсировал в штанах.