Я умер. Зарисовки о жизни, о смерти, о любви

© Священник Сергий Ведерников, 2020

ISBN 978-5-0051-3780-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я не писатель. И не поэт. Простой обыватель. Хотел добавить – советский. Почему бы и нет?

Все мое детство пришлось на брежневский, так называемый «застой», а юность – на горбачевскую «перестройку» и распад страны в 91-м.

Между ними были – Андропов и Черненко. Но эти вроде как не в счет. Слишком мало находились у власти и практически ничего не успели сделать. Ни плохого, ни хорошего. Хотя старались. Особенно Андропов.

И как пел Юрий Шевчук: «Ты вчера был хозяин империи, а теперь сирота…».1 Так это про нас! Про наше, «немного» потерянное позднесоветское поколение!

Я, родившийся в семидесятые, родом из той страны. Из страны, под названием СССР. Как бы пафосно это на данный момент ни звучало.

В наше современное демократично-буржуазное постперестроечное время о таких, как мы, говорят: рожденный в СССР…

А сейчас я русский деревенский поп. Батюшка. Иерей. Названий много. Суть одна. В общем – священник Русской Православной Церкви. Нужно еще добавить – Московского Патриархата. Так сейчас принято. Чтобы не было путаницы.

Если спросите: «Почему деревенский?» Отвечу: да просто потому, что всю свою сознательную жизнь прожил вдалеке от городской суеты. Вскормлен, если можно так сказать, деревенским молоком, рос на природе и воспитан бабушкой. Что имеет, на мой взгляд, немаловажное значение.

И никогда меня, сколько себя помню, не тянуло ни в какие города. Не мое, и все! Если только посмотреть. Да и то ненадолго. И сразу домой.

Правда, наш поселок нельзя назвать, в чистом его виде, деревней. Все же – городского типа. Но это сейчас. А раньше было просто село. И по меркам горожан, особенно столичных, – деревня! Благоустроенная, заасфальтированная, но деревня. Лес, речка, пруд, школа, больница, кинотеатр. Все в шаговой доступности, все – недалече. Ну чем не деревня?

Хотя, конечно, кому и с какой стороны посмотреть? И смотря с чем сравнивать…

Детство у меня, как и у многих сверстников, было такое – полукоммунистическое. Октябренок, пионер. С комсомолом не вышло, пролетел. А вскоре и его не стало.

А тогда, в те, теперь кажущиеся такими далекими времена партия рулила всем. И сомневаться в этом было не принято. По крайней мере, вслух. Взрослые ее костерили на чем свет стоит. Но на кухне, дома, в своем кругу. А при людях старались не разглагольствовать и держали язык на замке. Мало ли что? Знаем! Лучше перебдеть, чем недобдеть. Многие помнили времена Сталина, и – Андропова Юрия Владимировича,2 с его закручиванием гаек в начале восьмидесятых. И как говорится – береженого Бог бережет.

В то приснопамятное и не такое уж далекое время доходило, казалось, до абсурда. Милиция, в лице участковых, устраивала облавы на тех, кто в рабочее время ходил по магазинам.

Если человек мог внятно объяснить, почему не на работе, отпускали. Тех же, кто что-то бубнил себе под нос и юлил, привлекали к административной ответственности.

Было в поздней советской истории и такое. И люди помнят. Люди ничего не забывают! Так что, ругать ругали, но тихо. Как говорится: своя рубашка ближе к телу.

А нет, чтоб задаться вопросом: а когда ходить, если обед в магазине совпадал с обедом в конторе, где ты работал? Вот люди и бегали в рабочее время. А когда еще? Кушать ведь всем хочется.