Алый вкус Бодрума

Ночной Бодрум пахнул солью, бензином и сладковатым дымом от кальянов; неоновые вывески танцевали на мокрой брусчатке. В одном из самых дорогих ресторанов суши на набережной, где столы были застланы свежими цветами, а официанты улыбались так, будто им платили за каждую улыбку, произошла вещь, которая нарушила привычный ритм курорта и перевернула жизнь нескольких людей.

Анну Петрову, двадцатичетырёхлетнюю видеоблогершу из Москвы, нашли мёртвой в туалете заведения. Она лежала на холодной плитке, в облегающем чёрном платье с глубоким декольте, рассыпанной светло-русой косой и с идеальным макияжем, который теперь казался странно неподвижным лицу, уставшему и молодому одновременно. Её глаза были полуоткрыты, губы чуть приоткрыты – как будто она хотела сказать что-то, но не успела.

Анна – АняВита для миллионов – была знакома публике по улыбке, шёпоту в кадре и манере рассказывать о путешествиях, моде и жизни так, будто говорила с лучшей подругой. Её лицо в кадре: овальное, кожа с лёгким золотистым загаром, глаза зелёные, с искрой и иногда усталым блеском, нос аккуратный, губы полные, улыбка – медовая. В реальности она была ещё сложнее: на левой лодыжке маленьая татуировка в виде волны, на правой руке – едва заметный шрам от детской игры. Она брала аудиторию мягкой честностью, и люди ей верили.

Кемаль Йылмаз, следователь из полиции Бодрума, в тот вечер стоял у широкой двери туалета и втягивал прохладный воздух. Ему было тридцать пять, он был высокий, широкоплечий, с тёмными волосами и глазами цвета тёплого дерева. Его лицо хранило следы жизни: лёгкие морщинки у глаз, рубец на брови от школьной драки, руки – сильные, привыкшие работать с документами и улицами. Ему было знакомо имя Анны – в прошлом месяце она снимала репортаж о лучших ресторанах Бодрума, и он видел её улыбку на экране своего старого телефона, когда ждал начала смены. Теперь тот же экран показывал кадры с места событий: блёклую тень, где была она.

Кемаль думал взвешенно и медленно, как человек, который много раз видел похожие сцены и научился не спешить с выводами. Его разум разделял мир на факты и домыслы. Первые – холодные, без эмоций: место происшествия оцеплено, официанты отвечают на вопросы с дрожью в голосе, барная стойка блестит, на зеркале умывальной виднеются отпечатки, а в сумочке Анны лежал смартфон с разряженным аккумулятором и парой недосказанных сообщений. Вторая часть внутреннего мира – мысли, которые неожиданно пролезали сквозь служебное: кто же она была на самом деле? Почему её лицо казалось ему таким знакомым и чужим одновременно?

Он заметил мужчину в дорогом костюме, который не мог скрыть тревоги: это был Виктор Орлов, менеджер и продюсер Анны. Его лицо было бледным, глаза красные, губы поджаты. Виктор – высокий, с чуть поседевшими висками, строгими чертами и голосом, который всегда умел убедить клиентов. Он отрекомендовался как человек, который строил карьеру блогерши: от первых прямых эфиров в интимной комнате до гастролей и контрактов с брендами. Теперь его руки дрожали, когда он щупал пепельницу.

– Я… не понимаю, – сказал он едва слышно, глядя на тело. – Она просто ушла в туалет. Я видел её перед этим. Всё было нормально.

Ещё один человек – младшая сестра Анны, Елена – сорок минут добрая и дикая одновременно, сумела добраться до места раньше части поклонников. Её глаза – тёпло-карие, круглые, как глаза ребенка, но с той же силой, что и у Анны, только без блеска камер. Елена была скромнее: высокая, хрупкая, в джинсах и свитере с перьями, но с тем же шрамом на локте, который сестры получили в детстве, и это знали только они. Её сердце сейчас пронзала нестерпимая боль, и она держалась за барьер, словно за последнее, что её удерживает от падения.