Птица разрыва

Жанр: Стихи и поэзия

Автор

Страниц

25

Год

2022

Мир в стихах Григория Стариковского предстает перед нами в яркой картине, словно загадочное барокко. Взлет и падение, восход и упадок, все сплетено в мирную текучую реку слов. Фрагменты и эпизоды переплетаются, образуя оригинальный стихотворный ландшафт. Кажется, что эти строки несут в себе не только смысловую глубину, но и тягу к новому, к восстановлению мира. Зияющие пропасти намекают на существование другого, еще не рожденного мира, который пронизывает временные разломы, подобно ветру.

Grigory Starikovsky - культурный мост между Россией и Соединенными Штатами. Родился и вырос в Москве, но уже более двадцати лет живет на просторах Америки. Классическая филология стала его выбором, и благодаря образованию, полученному в Columbia University, он сегодня преподает латынь в одной из школ Нью-Йорка. Но его стихи и переводы - это настоящее душевное наследие, которое он несет с собой из России. Стихи Григория Стариковского - неизменно яркие и эмоциональные, они сотканы из любви к слову и стремления к гармонии. Его перу подвластны многие языки и стили - от древних поэтов до современных американских поэтов. Сборники его стихов «Левиты и певцы» и «Автономный источник» прославились своей глубиной и оригинальностью.

Когда Григорий не занят творчеством или преподаванием, он наслаждается благами пригорода Нью-Йорка, где осел со своей семьей. Тихий и умиротворенный район стал для него местом, где можно найти вдохновение и покой, чтобы отдать свои мысли бумаге. Помимо своей поэзии, Григорий Стариковский любит путешествовать, заниматься фотографией и изучать разные культуры и искусства. Он настоящий эстет, который находит красоту во всем проявлении жизни.

Читать бесплатно онлайн Птица разрыва - Григорий Стариковский

* * *

Шерсть, проталина, асфальт. (По)дробный мир Григория Стариковского

Открывающей эту книгу читатель попадает в тихое пространство – и не только потому, что оно основано на understatements и лишено аффектов, но и в прямом смысле: предстающий пред нами мир почти беззвучен. Всю работу по организации высказывания берет на себя зрение. Поверхности, образы, тени приближены к глазам непривычной, тревожащей крупнозернистостью, подробной дискретностью, как в цифровой фотографии. Есть и другое: в этих стихах, увидит читатель, все расползается по швам, раскалывается, покрывается трещинами, срезами: обрывки растительной жизни, щербатый асфальт, ветвь, яблоко, человек. Осыпается штукатурка, летит италийский вулканический пепел (воспоминания – самого ли автора, «истории» ли, ландшафта), лоскут тумана говорит с другим лоскутом. Мир-ветошь, обноски мировой округи. Тотальная фрагментация распространяется и на место нахождения автора: «я» у Стариковского – «это то, что случилось в мире», «это пробное тело», «трещина». Настойчиво повторяется «о» – как значок, метка, символ – и тем подтверждает основное впечатление: перед нами мир, основанный на главенстве зияний, провалов и пробелов – пустот и лакун – как изображаемого, так и изображающего; на фрагментарности архитектуры самого стихотворения, строящегося сразу как руины.

Но зияние не означает непременно потерю, и разорванность мира не оплакивается автором, а дается так, как если бы это состояние было естественным и единственно возможным. Это не апокалиптический историзм наподобие «Сталкера» или Бредбери, хотя именно такие пейзажи предстают внутреннему зрению читателя. Птица разрыва летит уже давно – кажется, всегда – и зависла в этом парении. И все же образ Зоны трудно забыть или не учитывать, как невозможно не вспомнить мандельштамовского «Ламарка»: «Он сказал: природа вся в разломах, / Зренья нет – ты зришь в последний раз».

И, конечно, так же трудно отмахнуться от опыта чтения постмодернистских текстов, с присущим им намеренным зиянием или размытостью лирического субъекта. Существует в поэзии последних пятидесяти лет целый спектр зияния в точке, где подразумевается «я», от концептуально явленного или подразумеваемого до более сложного: лирического в своей основе взгляда, голоса, пытающегося себя потушить или не учитывать – примером тому многие стихи Григория Дашевского, пожалуй, первым в нашей поэзии этот метод обосновавшего. Лейтмотив его поздних стихов – «…как будто ты уже отсутствуешь», но и в самой этой строчке отсутствие снимается не только словами «как будто» (произносящий это – не может не присутствовать), но и характером длящегося звука, перемещенным в конец полуударением: протяжное «-ешь» вытягивается за словом, как тень, которая все равно никак не может оторваться. Полуприсутствие, мерцание «я» Стариковского ближе к этому второму полюсу. Голос его естественно негромок, но как бы ни старалось автор не проявляться, не заявлять свое эго и навязывать себя, от «я» поэту освободиться едва ли возможно: ведь именно оно, «я», вольно переводит взгляд с одного на другое, а зрение Стариковского очень пристально и очень подвижно.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: