Дитя моря

Когда тебе досталась фамилия Лупин, ты живешь в бараке у подножья горы Митридат, то на какую-то счастливую жизнь рассчитывать сложно. И мальчик Петя с детства на это не рассчитывал.

И его мама Наташа тоже не рассчитывала. Еще когда из-под нее вытащили орущий кулек, она посмотрела на него в первые минуты жизни и поняла – в этом мире ему придется тяжко: красный, склизкий с белыми разводами, как будто лежал в соли, лицо сморщенное, вытянутое, как у циррозного алкаша опухшее. Акушерка посмотрела и сказала: нормально, жить будет, все мы приходим в этот мир не красавцами. Отопьется молоком, продышится, порозовеет.

Но мать знала, что, может, ребенок и станет обычным, но будет он не совсем таким.

Так и случилось.

Уже с первого года жизни у него начались болячки, и не просто детские – краснуха, ветрянка, колики, сопли. А серьезная болезнь, не вытравляемая из организма.

Уже на первом году жизни он покрылся другой кожей, стал похож на гриб-зонтик, коричнево-крапчатый, как сомик. Кожа стала шершавой, с прозрачными чешуйками, очень сухой. Врачи поставили диагноз «ихтиоз» и сказали: мамаша, крепись, это генетическое. Выписали кератолиты, что Наташе показалось сложным словом. И бумажку с рекомендациями она сохранила.

Когда в трехлетнем возрасте он начал загнивать совсем, кожа будто бы приоткрыла створки и было видно сочащееся мясо. Петька корчился, кричал без умолку, мать набирала лечебные ванны, вернее тазы, ведь в бараке, где они жили, ванны не было. Омывали содой, посыпали крахмалом, как будто мариновали и хотели запечь мальца в печи.

Не помогало.

Врачи сказали ехать в столицу, там в НИИ ему должны помочь. Почти сутки в плацкарте на боковой с орущим ребенком, до которого и не дотронуться.

Матери только этого не хватало – жизнь и так не сказка. Работа продавщицей не очень ей нравилась, но другого не умела. Наташе было сорок, скоро ягодка опять. Сын – последняя ее надежда и кровиночка.

Она молча смотрела в окно на пролетающие деревья, Петя заснул на второй полке.

Что с ним делать, она не знала. Скоротать дурные мысли помогла полторашка пива «Крым» и две пачки сухариков.

Врачи его мазали, ставили витаминные капельницы, прописали возить в санатории, где влажный климат. Ребенок немного пришел в себя, и прошло уже две положенных по регламенту недели, и отправили их обратно в Керчь.

Однако ремиссия продлилась недолго, и Наташа решила просто сдаться. Против генной мутации мази не помогут, хоть и видеть страдания ребенка больно, а биться как рыба об лед изо дня в день бесполезно, у нее уже много седых прядей. И так ее звали Наташка Гидроперит из-за грязного блонда, обесцвеченных в мочалку волос.

Видно, не зря ей не удавалось стать матерью, она порченая и поганая, меченная запретным знаком. Не удавалось построить счастливую личную жизнь – в итоге ребенок нагулянный. Теперь только страдать обоим, а когда она умрет, сын станет ненужным.

Наташа начала искать утешение в бутылке, компания из соседей собиралась регулярно.

И вот когда опять Петька начал покрываться струпьями и слизью, она кутала его в бинты из мазей и быстро уставала. Похожий на мумию ребенок ее совсем не радовал. А только кричал и отбивался, не давал себя лечить и даже обнять в свободные от боли минуты.

– Сил моих больше нету! – кричала она, и он все понимал, на детском лице выступали черты старика, и мать наконец осознала – это бесполезно.