Особенности современного каламбура

Языковая игра, или каламбур, издавна привлекала людей. Каламбур использовали как писатели и поэты, так и простые люди (об этом см. ниже, в главе «История развития каламбура»). В данном исследовании будет предпринята попытка взглянуть на каламбур с точки зрения как синхронии, так и диахронии.

Объект исследования – лексические единицы и словообразовательные модели, использующиеся для создания языковой игры (каламбура).

Предмет исследования – 792 единицы, выбранные из 2-х серий книг российских писателей.

Цель данной работы – показать развитие различных словообразовательных моделей в современном русском языке.

Материалом исследования являются 792 единицы, выбранные из 2-х серий книг российских писателей в жанре комического фэнтези и изменённые с помощью различных словообразовательных способов.

Методологическую основу данного исследования составляют научные работы по словообразованию В.З. Санникова и Е.А. Земской.

Ключевые понятия работы: игра, культура, юмор, ирония, комическое, словообразование, каламбур.

Восприятие жизни и действительности как игры издавна присуще человеку. Уже в представлении древних творение мира интерпретировалось как игра бога Брахмы [Ригведа 1989]. В «Толковом словаре русского языка» под редакцией С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой игра в одном из своих значений определяется как «занятие, служащее для развлечения, отдыха, спортивного соревнования» [Ожегов 1994: 230].

Многие учёные (И.Е. Берлянд, Й. Хёйзинга и др.) пытались толковать игру с различных позиций (с точки зрения культуры, психологии и т.д. Автору данного исследования наиболее важной кажется работа выдающегося мыслителя XX столетия, нидерландского историка культуры Йохана Хёйзинги “Homo Ludens” («Человек играющий»), в которой он рассматривает игру как источник культуры. Причём Хёйзинга помещает в «игровое пространство» не только искусство, но и науку, быт, юриспруденцию и военное искусство культурных эпох прошлого. Автор уверен, что «если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она покажется не более чем игрой» [Хёйзинга 1992: 7]. Хёйзинга считает, что «игра старше культуры, ибо понятие культуры… предполагает человеческое сообщество, а животные вовсе не ждали появления человека, чтобы он научил их играть» [Там же: 9]. Автор особо подчёркивает, что «уже в своих простейших формах и уже в жизни животных игра представляет собой нечто большее, чем чисто физиологическое явление либо физиологически обусловленная физическая реакция. Игра как таковая перешагивает рамки чисто биологической или, во всяком случае, чисто физической деятельности» [Там же: 10]. Учёный уверен, что «игра – содержательная функция со многими гранями смысла» [Там же]. Хёйзинга даёт следующие характеристики игре: «Всякая Игра есть прежде всего и в первую голову свободная деятельность… Игра есть некое излишество… Игра не диктуется физической необходимостью, тем более моральной обязанностью. Игра не есть задание. Она протекает “в свободное время”. Игра не есть обыденная жизнь и жизнь как таковая. Она скорее выход из рамок этой жизни во временную сферу деятельности, имеющей собственную направленность… Она лежит за рамками процесса непосредственного удовлетворения нужд и страстей… Игра удовлетворяет идеалы коммуникации и общежития» [Там же: 17 – 19].