Я не знаю, в какой момент из ребенка ты превратилась для меня в женщину. Когда это произошло? Я задавал себе этот вопрос десятки тысяч раз и никогда не знал правильного ответа. Я увидел тебя первый раз в день твоего совершеннолетия. Как же я тогда был зол. Я просто озверел после разговора с твоим отцом, после жалких попыток твоей матери отрицать, что между нами что-то было. Я все еще был в нее влюблен тогда. Хотя…спустя много лет, я все же склонен думать, что мне просто хотелось отобрать у Влада все, что принадлежало ему, и ее тоже. Навязчивая идея, эгоистичная ревность. Тогда я не знал, что такое любовь. Помню, как увидел тебя в том сиреневом платье. Худенькая, хрупкая, глаза горят. Но ты уже тогда знала, чего ты хочешь, в отличие от меня. Ты хотела всего, безоговорочно, с первого взгляда ты решила, что я буду твоим. Самое интересное, что ты единственное существо женского пола, которое я не пытался соблазнить. Тогда мне это даже в голову не пришло… Помню, как сказал тебе:
– Они сейчас очень заняты, погуляй пару часиков, а потом можешь идти в кабинет.
Ты так и осталась стоять, не сводя с меня пристального взгляда изумительных глаз.
– Кто Вы?
Я засмеялся, этот вопрос показался мне забавным:
– Демон ночи из твоих самых страшных кошмаров, малыш.
– Я не малышка – сегодня мне исполнилось восемнадцать, – ответила ты со всей серьезностью и обидой.
Я помню, что смотрел на твое лицо, в твои глаза и смеялся над тобой. А нужно было смеяться над собой. Потому что ты всегда держала себя в руках, а я…я превратился в безумца и в твоего раба в ту самую секунду и навечно. Маленькая женщина, мне даже показалось, что ты смотришь на меня с нескрываемым интересом. А ты помнишь этот день, малыш? Помнишь, как мы встретились первый раз?
Николас наполнил бокал янтарной жидкостью и жадно затянулся кубинской сигарой. Осоловевшим взглядом он смотрел, как шесть полуобнаженных танцовщиц извиваются, словно клубок змей на освещенной красными прожекторами маленькой сцене. Он был пьян. Мертвецки пьян. Давно он так не напивался, с тех пор как…От воспоминаний по его жилистому телу прошла едва заметная дрожь… Он потянул ворот белой рубашки, словно задыхаясь…
– Я не девочка! Я не малышка! Когда ты это поймешь, наконец?! Не притворяйся, что ты ничего не видишь, все ты понял. Давно понял. Скажи мне правду. Скажи, что я тебе не нравлюсь. Скажи, что я серая мышь, что я не красивая. Что, по сравнению с моей матерью, я полное ничтожество. Давай. Ты же смелый, ты сильный, ты ничего не боишься. Скажи, что ты меня не хочешь.
Не хочу тебя? Да у меня тогда крышу снесло. Увидел тебя в этом гадюшнике, от ревности захотелось загрызть их всех. Каждого, кто просто посмел на тебя посмотреть. Вудворта, суку, который привел тебя в это место. Ты хотя бы видела себя со стороны? В тех обтягивающих штанах и легкой блузке? Ты не надела нижнего белья, и контуры твоей груди обрисовывались под тонкой материей. Я мог бы вырвать им глаза.
– Ненавижу! Ненавижу!
Я не помню, как я это сделал, меня уже ничего не могло остановить, прижал тебя к себе, и все, тормоза отказали. Я пытался, но ты так пахла, ты благоухала чистотой и невинностью, и меня это сводило с ума, будило самые темные желания. Какая нахрен совесть, когда я чувствую твой запах, чувствую, как сильно ты меня хочешь.
