Легенды о проклятых. Ослепленные Тьмой. Книга четвертая

ОТРЫВОК 1

Я швырнул мелкого баорда в угол своего шатра и снял с себя тяжелую накидку и меховую куртку.

Звереныш шипел, как и его собратья, скалился и показывал когти. Вот-вот бросится.

До сих пор понять не могу, откуда у них малец появился. Дочки Сивар давно вышли из детородного возраста, а она о мелком заботится, как своем детеныше. Что в нем ценного такого.

Посмотрел на мальчишку – стоит в углу на четвереньках и смотрит на меня исподлобья. Брови светлые, косматые, глаза яркие, и даже через грязь видно, насколько белые у него волосы.

Ухмыльнулся, баорды, поди, лассарку оттрахали, и она родила. Но обычно чужаков в племени не держат, а чужих женщин сношают всем отрядом. А потом…. думать о том, куда они девают мертвецов, сейчас не хотелось, в животе урчало, и снаружи доносился запах жареного мяса. Женщины готовили ужин. Словно в ответ на мои мысли полог шатра приподнялся, и показалась голова Суры, моей любовницы. Она принесла в глиняной миске мою порцию от туши дикого кабана и наливку из терна в массивной кружке.

Малец тут же зарычал по-звериному, выгнулся. Стал в боевую стойку. Женщина с испугом на него посмотрела, но я протянул руку, схватил ее за запястье и забрал свой ужин.

– Не дергайся. Он маленький и не опасный.

– Волком смотрит. До кости прокусить может. Баорды ядовитые.

С испугом сказала Сура, я схватил ее за задницу и сдавил.

– Рядом со мной боишься чего-то?

– Ночью приду… мой господин.

Поклонилась, хватая меня за руку и прижимаясь к ней губами.

– Сегодня спать не будешь со мной. Луна пришла. Как на убыль пойдет, сам к себе позову и выдеру.

Опустила глаза, залилась румянцем. Она примкнула к нам после освобождения одной из деревень от солдат. Всю ее семью живьем сожгли лассары. Она пряталась в погребе несколько недель и начала пухнуть от голода. Я сам ее нашел и вынес на улицу. Сам дал имя Сура. Иногда она напоминала мне верную собачонку. Всегда рядом. По первому зову бежит и тут же преклоняет колени, целует руки. Всегда покорная, готовая на все ради меня.

Не знаю, ради меня ли, или ради теплого места рядом, моего расположения и тех привилегий, которые давала роль моей шлюхи. По ночам, после любовных утех. Она ложилась ко мне в ноги и спала до первых лучей солнца, а затем мчалась готовить мне завтрак. Я к ней привязался, как привязываются к домашним животным. В постели покорная, на все согласная. Выполняет все мои прихоти молчаливо и с радостью и кончает очень тихо с мышиным писком.

– Иди.

Покорно ушла, а я посмотрел на мальчишку. Смотрит на меня, как я ем, и мне слышно, как у него в животе урчит. Швырнул ему кусок мяса, и он поймал на лету, вгрызся маленькими белыми зубами. Они ровные, аккуратные. Явно не баордские.

– По человечески говоришь? Или не учила тебя бабка?

Молчит и кость обгрызает по-звериному жадно, быстро, оглядываясь, чтоб не забрали. Может, Сивар и заботилась о нем, но у баордов свои законы, и с трех лет дети еду сами себе добывают, а не смогли добыть, могут и с голоду помереть. Естественный отбор.

Мальчишка явно несколько дней не ел. Худой, кости все наружу торчат.

– Зверушку себе завел?

 Дали вошла без предупреждения. Посмотрел на нее, протянул кружку с терновкой, и она тут же выхватила, жадно осушила до дна. Внутри защемило от неверия, что вот она передо мной. Дали моя. Сестренка младшая. Единственная кровь и плоть моя. Все, что от семьи осталось, и другой никогда не будет. Навредит ей кто – кости живьем грызть буду.