О, простим, простим, прежде всего простим всем и всегда…
Будем надеяться, что и нам простят.
Да, потому что все и каждый один пред другим виноваты.
Все виноваты!..
Ф. М. Достоевский
– Ну вот и началось! Я так и знала!
– Да ладно тебе, Вика. Чего началось-то? Это всего лишь знакомство.
– Лера, ты правда не понимаешь, что?! Сватовство! Вот что! Черт, я думала они хотя бы моего 18-летия дождутся.
Вика металась по комнате, держа руки на голове. Она всегда так делала, когда злилась.
– Ну какое сватовство, ты чего? Папа сказал, это его новый партнер, какие-то дела мутят вместе. Очень тепло и уважительно отзывался о нем и его семье. Чего ты сразу подвох-то ищешь? – безобидно рассуждала я.
– Да, да! И поэтому те тащат своего сынка сюда? Сколько ему? 20? Что 20-летнему мужику делать здесь, расскажи? Что если не невесту приглядывать? У-у-у, как я их всех ненавижу!
Она бегала из стороны в сторону, как безумная. Глаза искрились какой-то невиданной злобой. В такие моменты Вика меня пугала. Мне казалось, что она способна вообще на всё.
– Я так просто не сдамся. Нет уж. Хватит с меня. Кем он себя возомнил? Кем, Лера?
– Вик, а ты не усложняешь, а? Если у папы с этим, как его там?
– Зуев! – отчеканила Вика.
– Ах да, Зуев. Если у них там серьезные дела, ты же знаешь, как папе важно наладить, эм, контакт. Тесный, дружеский.
– Ага, а потом семейный! Лера, да спустись ты с небес! Я понимаю, тебе 14, тебе нечего переживать. А мне 16! Они там ручки потирают, сейчас застолбят и все, сиди на попке ровно, ни туда, ни сюда. А я не хочу! Я этих придурков мажоров повидала. Головы задирают так, что того гляди шеи переломятся, строят из себя черти что, а сами пустышки! Овощи, выращенные на папины денежки. Ох, Лера, как же бесит все, а! Что ты улыбаешься? – Вика смотрела на меня с недоверием. – Тебе смешно?
– Прости, но ты такая забавная, – отвечала я, а сама не могла удержаться от смеха. – Ты только послушай себя! Сватовство-о, застолбя-я-ят, мажо-о-оры, – специально тянула каждое слово, чтобы подразнить ее. – Мы живём в современном прогрессивном обществе. Династические браки давно канули в лето. Чего ты разошлась-то? Фантазия разыгралась?
– Во-первых, не лето, а Лету, выпендрежница. А во-вторых, можешь умничать сколько угодно, но при этом ты просто дура, Орешек. Уж прости. Тебе напомнить о Гале? О Миле? Их же предки продали без зазрения совести, едва тем стукнуло 18! И за кого? За богатеньких выскочек! Я готова поклясться, что в субботу будут подкаты, будут почву прощупывать. Вот увидишь. А потом мне расскажешь, права я была или нет.
– Погоди, что значит расскажу? Ты не пойдешь? – я удивлённо смотрела на свою старшую сестру.
– Не пойду!
– Ага, опять протест? – спрашивала я, подмигивая.
– Протест! Не пойду. Иначе я там устрою такой салют, что мало не покажется, – она села на кровать рядом со мной.
– Ты же меня прикроешь? – говоря это, Вика взяла меня за руку и начала просто испепелять своим молящим взглядом. – Пожалуйста, прикрой меня, Лерка.
– Не надо на меня так смотреть! Что я скажу? Родители прекрасно знают, что в эту субботу вечером ни у тебя, ни у меня никаких занятий нет. А иного алиби они не приемлют. Пожалуйста, Вика, не дури. Все нормально будет.
– Нет. Я поеду к Сашке, побуду у него. А как все разойдутся, ты мне напиши, и я примчу.
