Все жанры Все авторы
Замкнутое пространство. Условная фантастическая трилогия - Алексей Смирнов

Замкнутое пространство. Условная фантастическая трилогия

Страниц

245

Год

—

В книгу "Пограничная крепость" включены три удивительные повести, объединенные одной идеей - загадочностью грани между реальностью и фантастическим миром. Первая история, под названием "Сибирский послушник", открывает перед читателем сюрреалистический интернат в тайге, неподалеку от границы между мирами. Вторая повесть, озаглавленная "Лето никогда", рассказывает нам об альтернативной истории, где скауты проводят свои лагерные дни в поисках тайн прошлого. А в третьем и финальном произведении, описываемом в "Пограничной крепости", нас ждет встреча с загадочным сновидцем по имени Будтов и его верным Котом. Каждая из этих повестей уникальна своим сюжетом и захватывает воображение своей оригинальностью. Вместе они создают неповторимую мозаику фантастических миров.

Читать бесплатно онлайн Замкнутое пространство. Условная фантастическая трилогия - Алексей Смирнов

Фотограф Евгений Горный


© Алексей Константинович Смирнов, 2017

© Евгений Горный, фотографии, 2017


ISBN 978-5-4474-0509-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сибирский послушник

Михалковым: Отцу, Сыну и Третьему, что меж ними

Часть первая. Резервисты

1


– Un, deux, trois, il ne chantera pas; quatre, cinq, six, buvons du cassis. Il m’a dit qu’elle etait partie, et m’a demande si je le savais. Je lui ai repondu qu’un jour de canicule dans le Bois de Vincennes elle reviendrait peut-etre avec un autre vagabond aux yeux bleus et mandibule carree. Tu es si beau dans ton manteau que je fremis, puis rougis. Tu n’as rien vu, tu n’as rien su. Je suis assis dans mon logis. Je voulais que tu susses cette nouvelle sur elle.1

Так передразнивал Швейцер отца Таврикия, который десять минут назад покончил с французским языком и перешел к точным наукам. Склонившись над тетрадью, Швейцер улыбался себе под нос и еле слышно, к большому удовольствию соседа по парте, бубнил бессмысленный монолог, изощряясь в изящной словесности. Его прозвали Куколкой, так как все в нем было точеное и ладное: точеное лицо, то есть скулы и нос, точеная шея, точеный стан. Он мог бы сойти за танцора из старинных часов с завитушками и музыкой.

Швейцера ужалили пером.

Перо было настоящее, гусиное. Считалось, что старинные письменные принадлежности развивают в воспитанниках прилежание – и не только его. Одно дело – бездумно ударить по клавише, совсем другое – самостоятельно вывести каждую черточку и штрих. Доктор Мамонтов утверждал, что письмо пером формирует дополнительные связи между пальцами и мозговой корой, а мелкие движения вообще развивают умственные способности.

Швейцер сложил ладонь лодочкой и, не глядя, завел руку за спину. В ладонь упал бумажный шарик; Швейцер быстро прикрыл его тетрадью и преданно посмотрел на отца Таврикия. Тот ничего не видел и монотонно продолжал урок, излагая основы тригонометрии.

Сидевший рядом Остудин – въедливый тип с лошадиным лицом – присмотрелся и толкнул Швейцера локтем.

– Что там у вас, Куколка? – спросил он шепотом.

– Обождите, сейчас разверну.

То и дело поглядывая на учителя, Швейцер двумя пальцами размял бумажку. Потом приподнял тетрадь и прочитал записку. Там были всего два слова: «В полночь».

– Ну, что?

– Не суйтесь, Остудин, это личное.

Сосед по парте пренебрежительно хмыкнул и отвернулся. Делая вид, будто содержание записки ему ничуть не интересно, он поправил сюртук, смахнул подозрительную пылинку, переложил тетради и книги. Но в конце концов не выдержал:

– Подумаешь! Я и без вас знаю, о чем там сказано. И кто написал.

– Знаете – так помалкивайте, – буркнул Швейцер. Ему стало неуютно, потому что Остудин не был посвященным и знать ничего не мог. А если он все-таки знает, то знать может кто угодно.

Через минуту, не в силах вынести неопределенность, Швейцер смягчился:

– Кто же вам сообщил? – спросил он, не поворачивая головы.

– Кох, – мгновенно отозвался Остудин, которому тоже не хотелось молчать. Он не искал ссоры – напротив, всячески выказывал заботу об общей пользе.

«Значит, правда», – подумал Швейцер и обернулся, ища глазами предателя. Дородный Кох, у которого даже юношеские прыщи были налиты преизбыточным здоровьем, ни о чем не подозревал и сосредоточенно выводил синусы и тангенсы.

Вам может понравиться: