Я тебя не променяю

Из университета удалось выбраться только после семи, и Саша с Варей поняли, что до дома просто не дотянут, если прямо сейчас, вот именно в данный момент и даже не пятью минутами позже, хотя бы не сделают по глотку кофе. А ещё лучше – добавить к этому глотку какой-нибудь аппетитный десерт, можно достаточно скромный, но сытный. Тем более они определённо заслужили приятное вознаграждение после напряжённого учебного дня. И девушки, не сговариваясь, а просто с пониманием переглянувшись, направились в сторону ближайшей кофейни.

Они обнаружили её ещё в начале первого курса, и вот уже второй год время от времени осчастливливали своими визитами. Даже столик, если была возможность, выбирали один и тот же – в уголке возле огромного окна. Потому что в этом существовало дополнительное удовольствие: сгрузив в уголок диванчика рюкзаки и папки формата А2 и неспешно потягивая латте с нежной молочно-кофейной пеной или горячий шоколад с медленно тающими бело-розовыми островками маршмелоу, снисходительно взирать на людскую суету за стеклом.

Вот и сегодня всё шло как обычно. Тот самый столик, большая чашка латте, венские вафли со сливочным кремом, украшенные алыми полупрозрачными ягодами красной смородины. В общем – блаженство. Но тут нарисовалась Дина, ураганом ворвалась в кафе, притягивая к себе общее внимание, и с её появлением изменилось всё. Действительно, всё. А ведь ни Саша, ни Варя даже предположить не могли, насколько это окажется значимым.

Дина Могутова училась с ними на одном курсе, и какой-то запредельной красотой не отличалась, зато уверенности в ней было выше крыши, что гораздо важнее и выгодно оттеняет даже самые скромные черты. Остальным столь полезного качества не досталось, зато не очень полезные – пожалуйста. Варе – излишняя критичность, язвительность и прямолинейность, Саше, наверное, излишние сдержанность и вдумчивость, а ведь всем известно, чересчур много думать по жизни вредно. Наверное, поэтому Дина и относилась к ним слегка покровительственно, будто старшая сестра, и называла, хоть и ласково, но всё равно немножко пренебрежительно: Варежкой и Рыбкой. Варю понятно, почему так, а Сашу – потому что фамилия у неё была Рыбакова.

Чаще всего они собирались именно втроём, даже здесь, в кофейне. Могли бы и сегодня, но Дина отказалась, сославшись на какие-то свои срочные дела, а вот теперь, похоже, передумала, пришла, соскучившись по привычной компании. Хотя нет, не соскучилась, её появление было вызвано совершенно другой причиной.

Следом за ней неторопливо шагал мужчина, определённо за тридцать, с первого взгляда цепляющий, нет, не красотой и даже не ярко выраженной брутальностью, чем-то ещё, необъяснимым, но безошибочно бьющим точно в цель.

– А мы увидели вас в окно и решили зайти, – сообщила Дина нарочито простодушно, подождала, когда её спутник подойдёт к столику, представила: – А это Герман. – И больше ничего добавлять не стала, но всё в ней и так слишком явственно кричало: «Да-да! Тот самый! Про которого я вам рассказывала. Убедились? Теперь вы убедились?»

Ну да, они помнили. Это случилось несколько дней назад во время большого перерыва, когда они втроём сидели на скамейке в скверике возле университета, наслаждаясь теплом, лёгким ветерком и ласковыми солнечными лучами. Дина, откинувшись на спинку, пялилась в небо с выражением счастливого блаженства на лице. Не часто она выглядела настолько довольной жизнью и, зная её, трудно было предположить, что причиной этого являлась исключительно хорошая погода, поэтому Варя и спросила: