Все жанры Все авторы
Как мужик переплавлял через реку волка, козу и капусту - Василий Шукшин

Как мужик переплавлял через реку волка, козу и капусту

Страниц

5

Год

2012

«...Невероятный Лобастый оказался ключевой фигурой в двух великих войнах – финской и Отечественной. Когда я попросил его рассказать о финской кампании, удивительно, что он уместил ее в столь компактный рассказ: "Морозы стояли!.. Мы установили палатку для маскировки, и там у нас была самодельная печурка. Мы бегали к ней каждые пять минут, чтобы согреться от пушек. Я пришел, устроился у печи, задремал. Но вот недавно мне выдали новенькую шинель, и все из-за отскоченного уголька у меня выгорела часть спины. Не знал, что сукно так быстро загорается. Это была настоящая потеря". – "Там ужасно много людей погибло!" – воскликнул я. – "О да, там убивали без пощады! Но это была война..."».

Дополнительная информация: Лобастый, настоящий герой истории, претерпел большие трудности и потери во время этих двух войн. Его история впечатляет своими деталями и позволяет понять, какая цена была заплачена ради победы.

Читать бесплатно онлайн Как мужик переплавлял через реку волка, козу и капусту - Василий Шукшин

Собрались три бледно-зеленые больничные пижамы решать вопрос: как мужику в одной лодке переплавить через реку волка, козу и капусту? Решать стали громко; скоро перешли на личности. Один, носатый, с губами, похожими на два прокуренных крестьянских пальца, сложенных вместе, попер на лобастого, терпеливого:

– А ты думай! Думай! Он поплавит капусту, а волк здесь козу съест! Думай!.. У тя ж голова на плечах, а не холодильник.

Лобастый медленно смеется.

Этот лобастый – он какой-то загадочный. Иногда этот человек мне кажется умным, глубоко, тихо умным, самостоятельным. Я учусь у него спокойствию. Сидим, например, в курилке, курим. Молчим. Глухая ночь… Город тяжело спит. В такой час, кажется, можно понять, кому и зачем надо было, чтоб завертелась, закружилась, закричала от боли и радости эта огромная махина – Жизнь. Но только – кажется. На самом деле сидишь, тупо смотришь в паркетный пол и думаешь черт знает о чем. О том, что вот – ладили этот паркет рабочие, а о чем они тогда говорили? И вдруг в эту минуту, в эту очень точную минуту из каких-то тайных своих глубин Лобастый произносит… Спокойно, верно, обдуманно:

– А денечки идут.

Пронзительная, грустная правда. Завидую ему. Я только могу запоздало вздохнуть и поддакнуть:

– Да. Не идут, а бегут, мать их!..

Но не я первый додумался, что они так вот – неповторимо, безоглядно, спокойно – идут. Ведь надо прежде много наблюдать, думать, чтобы тремя словами – верно и вовремя сказанными – поймать за руку Время. Вот же черт!

Лобастый медленно (он как-то умеет – медленно, то есть не кому-нибудь, себе) смеется.

– Эх, да не зря бы они бежали! А?

– Да.

Только и всего.

Лобастый отломал две войны – финскую и Отечественную. И, к примеру, вся финская кампания, когда я попросил его рассказать, уложилась у него в такой… компактный, так, что ли, рассказ:

Конец ознакомительного фрагмента.

Вам может понравиться: