Карманный аквариум

«Глядишь – готов роман.

И так-то всё на свете.

Смелей лишь черпайте из жизни всех людей –

И для задуманной комедии своей

Не будете нуждаться вы в предмете.

Всяк испытал, конечно, чувства эти,

Но редкий знает, сколько в них чудес.

Где ни копните – тут и интерес!»

(«Фауст» Иоганн Вольфганг фон Гёте)

Я сидела в ресторане.

В зале горел приглушённый свет. И в сочетании с высоким кирпичным сводчатым потолком придавал деревянным столам эффект состаривания. Этого и добивался мой муж, открывая свой пятый ресторан, но на этот раз с флёром ХIХ века под названием «Оливье».

Я спорила с ним. Предлагала дать заведению имя «Грибоедов», как в романе «Мастер и Маргарита», ведь соседствовали мы с Домом-музеем Булгакова на Большой Садовой, 10. Муж тогда с ухмылкой посмотрел на меня и ответил:

– Ну какой «Грибоедов», Марго? Мы что, грибы будем подавать?

– Причем тут грибы? Что за мещанство? – закатила глаза я.

– Да при том, возвышенная ты моя, что у людей ресторан «Грибоедов» будет ассоциироваться с грибами!

Кажется, бороться с этой глупостью было бесполезно.

На моем столике валялись начищенные столовые приборы и вытянулся в струну красивый стеклянный бокал.

Какая пронзительная тишина вокруг.

И вино тихий напиток.

Тихий и мягкий.

Наверное, поэтому его не пьют охлажденным. Оно плескается в бокале как маятник. Красный ароматный маятник…

– Ты ещё здесь? – услышала я голос мужа.

– Да…Как видишь.

– Сидишь тут допоздна. А мне дома нужна хранительница очага.

– Ой, Берт! – я повернулась на стуле к нему. – Ты сейчас хорошо сформулировал! Мне тоже так нужна эта хранительница очага! – я фривольно закинула ногу на ногу и расхохоталась.

Он ничего не ответил. Пошёл куда-то. Наверняка снова рассказывать какому-то заплутавшему в меню посетителю об истинном рецепте салата Оливье. Я слышала эту историю тысячу раз. И от неё уже порядком тошнило.

Я бросила взгляд на болтающуюся над головой бумажную люстру, свисающую на длинной цепочке. Потом сделала заключительный глоток красного вина. Опустила глаза в телефон и, на секунду задумавшись, довольно громко произнесла:

– Идиот!

– Что ты сказала? – резко обернулся Берт.

– Пароль вспомнила от почты! Достоевский. «Идиот»!

– По-моему, ты перебрала, Марго! Прекращай бухать! Поехали домой.

– Поехали…– безразлично пожала плечами я.

Чёрный пуловер сполз с одного плеча и красиво оголял ключицу. Я видела своё отражение в тусклом окне нашего ресторана. Тёмные длинные волосы крупными завитками падали вниз. Я поправила плиссированную юбку, накинула на себя норковый полушубок и вышла на крыльцо.

Противный холодный ветер обжигал разгоряченное вином лицо. Я ждала Берта у машины, попутно скроля ленту почты большим пальцем. На экран падал мокрый снег, и палец то и дело соскальзывал.

Я матерились. Ведь приходилось отматывать заново. Искала текст…Текст своего романа, который написала более десяти лет назад. И который упустила.

Мне удалось воскресить все свои старые почтовые ящики, в черновиках которых могли храниться те записи. Этот третий по счету мейл с незамысловатым логином «слово.неворобей» был последней надеждой. И, кажется, в моем случае действительно «не воробьём». Ведь поймать его мне так и не удалось. Там было пусто.

Ничего.

Ни строчки.

Лишь какая-то университетская чепуха типа конспектов и шпор.