Время потерь. Как мы учимся отпускать

Жанр: Социальная философия / Публицистика / О психологии популярно

Автор

Страниц

30

Год

—

В наши дни мы сталкиваемся с разнообразными утратами — от видимых до едва ощутимых, от личных до общественных, от явно выраженных до тех, которые скрыты в тенях. В условиях глобальной нестабильности становится практически невозможным избежать осознания потерь, и мы вынуждены учиться принимать смерть близких, а также ежедневные известия о других трагических событиях.

Немецкий автор и журналист Даниэль Шрайбер предпринимает умозрительное путешествие в мир философии, обращаясь к произведениям мыслителей, таких как Мартин Хайдеггер, Карл Ясперс, Жак Деррида и Джудит Батлер, а также к литературным мастерам, включая Джоан Дидион и Иосифа Бродского. Его цель — найти новые подходы к осмыслению утрат в реальности, которая, хотя и кажется привычной, на самом деле трансформировалась в нечто более мрачное и угрожающее.

В этом тяжелом контексте Шрайбер открывает для себя утешение в концепции "умеренных ожиданий" — метафоре, которая предполагает более приземленный и реалистичный взгляд на неопределенное будущее. Это новое понимание позволяет нам собирать воедино фрагменты надежды и научиться находить смысл даже в наихудшие времена.

Важно отметить, что подобные размышления оказываются актуальными не только для отдельных индивидуумов, но и для общества в целом, вынужденного пересматривать свои ценности и приоритеты. В условиях тревожных реформ и социальных изменений обсуждение концепций потерь и утрат становится не только философским, но и необходимым шагом к переживанию и примирению с новым порядком вещей.

Данное издание, оформленное в формате PDF A4, сохраняет оригинальный издательский макет и предоставляет читателю возможность углубиться в тему, исследуя текст в формате, максимально приближенном к печатной версии.

Читать бесплатно онлайн Время потерь. Как мы учимся отпускать - Даниэль Шрайбер

I

Волны мягко бьются о стену. Где-то вдали кричат чайки. Звук моторов то нарастает, то затихает. Когда я в первый раз открываю глаза, проникающий через окно свет еще не успел набрать силы. Совсем не хочется просыпаться. Утонуть поглубже в постели – ее запах напоминает мне о стиральном порошке из детства. Погрузиться в забвение. Уже наполовину проснувшись, я сомневаюсь, что мне это удастся. Но когда я открываю глаза снова, сумерки уже уступили место дневному свету. Шум воды стал постоянным, как и крики чаек, звуки вапоретто, водных такси и лодок, доставляющих товары в супермаркеты или вывозящих мусор. Несколько голосов окликают друг друга по-итальянски. Я стараюсь не двигаться, словно так на мгновение мне удастся остановить время.

Меня переполняет чувство благодарности. Мне не нужно думать, в каком я городе и отеле. И я чувствую себя отдохнувшим. Накануне ночью шум лодочных моторов не давал мне уснуть, что совсем меня не удивило: за полтора минувших неспокойных года сон тоже меня покинул. Тот надежный сон, который принимаешь как должное, пока не лишишься его. Я подолгу не мог заснуть и просыпался посреди ночи. Даже если удавалось поспать подольше, день начинался с ощущения тяжелой усталости.

Как давно я не чувствовал себя так расслабленно, как сегодня утром? Ответ повергает меня в ужас. Только сейчас я понимаю, о чем думаю первым делом, когда просыпаюсь. Быть может, хороший знак в том, что эти мысли сегодня пришли ко мне позже обычного.

Осматриваясь в форестерии – гостевых апартаментах палаццо, – вдруг замечаю, насколько знакомой она мне кажется, хотя я здесь лишь каких-то пару дней. Клетчатое постельное белье, старомодные воланы, напоминающее иллюминатор овальное окно, темный письменный стол с турмалиново-зеленой лампой из муранского стекла – все окутано аурой надежности. Возможно, дело в запахе чистоты в комнате, в характерных звуках города. А может, и в том, что, как я надеюсь, пребывание здесь вернет мне покой.

Полтора года я себя выматывал. Почти каждую неделю приходилось куда-то ездить с выступлениями, участвовать в мероприятиях. Многое из того, что необходимо для внутреннего равновесия, я забросил. Перестал видеться с близкими людьми, начал оставлять без ответа личные сообщения, даже от лучших друзей и членов семьи. Я все меньше внимания уделял тому, что я ем и как обращаюсь со своим телом. В моменты слабости я – дисциплины ради – винил себя за жалость к себе. Во мне крепло ощущение, будто я становлюсь чужим для своего эмоционального мира и своих мыслей. Истощение стало хроническим. Кульминация этой стадии пришлась на предыдущие месяцы. В результате я отменил почти все встречи и отстранился от соцсетей, где лишь изредка подавал признаки жизни. Венеция должна была положить начало новому этапу.

Если бы меня попросили назвать основное чувство того времени, я бы сказал: потерянность. Словно мир – пусть он и кажется мне знакомым и до сих пор работает по устоявшимся правилам, – сменился другой, жуткой версией самого себя. Язык ускользает от меня, когда я пытаюсь об этом заговорить. Он неуловим. Сперва он ободряюще мне кивает, но лишь затем, чтобы, грустно покачивая головой, вновь со мной распрощаться.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: