Сдаётся каморка под лестницей

— Толстомясая, посторонись! — раздался зычный мужской голос, я подпрыгнула, и в тот же миг почтовый дилижанс, запряжённый тройкой резвых рысаков, пронёсся мимо меня, обдавая жижей из подтаявшей лужи.
— С наступающим, — заржал рыжий мальчишка и бросился улепётывать, как только понял по моему взгляду, на ком я сейчас сорву злость.
— Козёл рогатый! — крикнула я вслед уносившемуся с грохотом дилижансу.
— А неча рот разевать, — прошамкала проходившая мимо старуха, — это те не деревня. Понаехали тут, не пропихнёшься, — и, двинув меня локтем, потащила дальше своё тощее тело.
— Здравствуй, столица, — горестно вздохнула я и пошла дальше, волоча за собой огромный кожаный чемодан на колёсиках, спасибо тёте, и стараясь прижиматься как можно ближе к стенам понатыканных друг к другу домов, чтобы опять не попасть под раздачу.
Предновогодняя столица то ещё, скажу вам, развлечение для таких, как я, волей судьбы закинутых на её просторы. А ведь три дня назад я и подумать не могла, что буду идти по мощёным улицам Зориславска вся заляпанная грязью и думать, где же мне тут найти жениха.

ГЛАВА 1
Незадолго до моих злоключений.
— Мирослава, — услышала я резкий голос тётушки Павлины, от неожиданности вздрогнула и просыпала только что просеянную муку, которую аккуратно пересыпала в короб. — Ты где?
«Действительно, где я могу быть в двенадцать ночи?» — пожала плечами.
— Я на кухне, — ответила милым голосом. Тётушку Павлину нельзя было расстраивать. Больное сердце требовало бережного к себе отношения. Хотя иногда мне казалось, что она переживёт нас всех вместе взятых.
— Мирослава, — в кухню ввалились сто двадцать килограмм возмущённого веса, укутанного в ярко-бордовый шёлк и украшенного многочисленными оборочками, — ты видела, что придумал Гоцек?
Кудряшки на её голове весело подпрыгнули и снова мирно улеглись на пухлые плечи. Гоцек держал кулинарию на соседней улице нашего небольшого городка, и мы всегда конкурировали друг с другом, стараясь придумать что-нибудь такое, что привлечёт избалованных вниманием пукловчан.
— Представляешь, этот лысый тапок надумал смазывать булочки сверху клубничной глазурью, — обиженно заявила она, — и хвастал весь вечер, что их расхватали в два счёта. Мне об этом только что доложила соседка Магда, а она сама знаешь какой тонкий ценитель пукловчанских булочек.
— Тётушка, — попыталась успокоить её я, думая про себя, что лучше бы они отправились на пару с Магдой пораньше спать, — это разве великое изобретение? Мы давно покрываем наши булочки разнообразной глазурью, у нас и начинки на самый изысканный вкус.
— Ох, да всё я понимаю, девочка, — она достала веер и обмахнула раскрасневшееся лицо, — но ты же знаешь, что у меня больное сердце и мне вредно волноваться, тем более по поводу тощих Гоцеков? — выщипанная бровь поползла наверх.
Здесь надо бы рассказать, что в молодости наш сосед-кондитер обхаживал мою тётушку, но что-то у них там не сложилось, и теперь они терпеть не могли друг друга. Во всяком случае, заверяли об этом при первой же возможности.
— Конечно, — улыбнулась я, стараясь успокоить её, а то стенания про болячки мягко перетекут в средства лечения оных, — а потому давайте-ка лучше мы выпьем чаю и съедим по только что испечённой булочке. Тем более, что я как раз только недавно вытащила экспериментальную партию и заправила нежнейшим творожным сыром и взбитыми сливками, хотела опробовать новый рецепт к Новому году.