Дети шлюхи Мадлены. Вестерн советского периода

Редактор-корректор Михаил Ивановский

Художник Влад Ланин

© Александр Шабашкевич, 2025

ISBN 978-5-0065-2725-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Самолет из Нью-Йорка в Миннеаполис опаздывал почти на 2 часа. Нам ещё предстояло пересесть на борт до Дулута. По всему выходило, что в Миннеаполисе мы потеряемся. Решили идти в Дулут пешком. Всего-то пару сотен километров. (Шутка).

Планы нарушили два Божиих одуванчика, старик ловко прямо перед нами затормозил на электрокаре. Старушка излучала счастье каждого ими совместно прожитого дня. К сегодняшнему – добавлялась табличка с нашими именами. Это были волонтеры. Они бы нас до Дулута докатили на электротяге, будь на то наша воля.

Рейс, который нас ждал в Дулуте, летел из дальних краев Америки. До конечной заветной точки оставалось полчаса. А там – бойфренды и герлфренды, радости семейного уикенда, до которого оставалось пару часов.

Мы вошли в самолет, понурив головы. Я подумал: все, что скажут мне обозленные ожиданием люди, я все равно не пойму, а русского мата они не знают. Пассажиры самолета нас встретили овациями. Они празднично хлопали в ладоши, видимо, искренне радуясь тому, что весь коллектив в сборе и теперь – вперед к уикенду.

Американцы – практичные люди. Какой смысл переживать о минувших часах ожидания, когда можно радоваться окончанию тягостной скуки. Да, эти капли звонко падали на дно ущелья. Между понятиями о жизни лежала пропасть. Однако проза жизни маленького городка Дулут сильно сблизила края прорехи.

Итак, нелегкая судьба журналиста забросила меня в осенний город Дулут, что в штате Миннесота, США. И было это в начале августа 1991 года.

Если развернуть пеструю рекламную обертку чистых немногочисленных улиц, по российским меркам выйдет притихший послепраздничный Замухосранск. Именно, не загулявший, а такой похмельный.

На улице вместо чела с бутылкой я увидел индейца с черным пером в голове и с мобильным телефоном в руке. Мобильник я видел впервые. Впрочем, индейца тоже. Он шел по улице и громко беседовал, возможно, с Чингачгуком.

Сейчас бы меньше удивили марсиане на Арбате, а тогда, в 1991 году, этот мобильник отозвался в моем воображении последней каплей, звонко упавшей на дно глубокого ущелья между двумя цивилизациями. Воображение, конечно, было воспалено. Я впервые оказался за границей Союза и сразу в США.

– Сань, возьми интервью у кого-нибудь, что ли, – Витя, наш переводчик, распределял наряды с энергией армейского сержанта. – Профессор поедет в университет.

Профессором, так незатейливо мы называли Андрея Георгиевича М. Он действительно ученый, доктор наук, теперь академик Российской АН. Еще одно звание, которого не лишится никогда – сын ближайшего соратника Сталина. Это обстоятельство позже сыграет свою роль в моём вестерне.

Легко сказать, возьми интервью. Уклад жизни чужой страны был знаком по книгам Фенимора Купера. Подозревал, что с тех пор кое-что изменилось. Хорошо бы побеседовать с индейцем, что болтал по мобильнику, о трудовых буднях резервации.

– Буду встречаться с мэром города, – инстинкт советского газетчика потянул меня к начальству.

Через несколько минут мы с Виктором были в офисе мэра. Нас встретил человек очень маленького роста в костюме из блестящей ткани, будто только после концерта лилипутов.