Эхо африканского ветра

Тень в тумане

Лиссабон, ноябрь 1956 года

Туман плыл с Тежу, окутывая узкие улочки Алфамы плотным, влажным саваном. Фонари светили тускло, превращаясь в расплывчатые желтые пятна, в которых кружилась мельчайшая водяная пыль. В такой туман звуки теряли направление: крик чайки доносился будто из-под земли, а звон трамвая на площади казался небесным гулом. Комисар полиции Алвару Рамиреш стоял под аркой, воротник пальто поднят до ушей, и курил. Он ненавидел туман. Он скрывал очертания, стирал границы, превращал знакомый город в лабиринт неопределенности. Именно в такой туман пять лет назад пропала его жена, Изабел. Исчезла, как тень, не оставив ничего, кроме запаха духов на подушке и ледяной пустоты в его жизни. С тех пор Рамиреш вел дела с холодной, почти маниакальной педантичностью. Факты, улики, логика – вот его единственные союзники против хаоса мира. Его ждали на Руш-ду-Дуду, в старом трехэтажном доме, прилепившемся к крутому склону. У подъезда уже толпились полицейские, свет фонарей выхватывал из мрака бледные, возбужденные лица. Молодой агент Филипе встретил его у дверей.

«Комиссар, добро пожаловать в ад», – пробормотал он, и Рамиреш заметил, как у парня дрожат руки.

«Ад – это понятие относительное, Филипе. Покажите мне просто место преступления».

Квартира на втором этаже была маленькой, но уютной. Пахло старыми книгами, воском и… металлом. Сладковатым, тяжелым запахом крови. Хозяина квартиры, известного антиквара Аугушту Валверде, нашли в его же кабинете, упавшим на груду старинных фолиантов. Он был в дорогом шелковом халате. На полу, рядом с опрокинутым креслом, лежал изящный кинжал с перламутровой рукоятью – явно музейный экспонат. Один удар под ребра – точный и смертельный.

«Самоубийство?» – риторически спросил Рамиреш, окидывая взглядом комнату.

«Вряд ли, сеньор комиссар», – в разговор вступил судмедэксперт. – «Угол входа клинка и сила удара исключают такую возможность. Его убили. Причем кто-то сильный или знающий толк в анатомии».

Рамиреш медленно обошел комнату. Полки, ломящиеся от древностей, бюсты римских императоров, портреты предков в золоченых рамах. Аугушту Валверде был человеком со вкусом и деньгами. На массивном дубовом столе, рядом с серебряной чернильницей, лежала раскрытая книга. Рамиреш наклонился. Это был старый том Камоэнса «Лузиады». Но не просто том. На странице с поэмой кто-то оставил записку. Аккуратный, почти каллиграфический почерк выводил: «За каждое предательство приходится платить. Даже спустя тридцать лет».