Две ЛиИ и Иаков. Книга 4

Что может быть приятнее для истерзанной души, чем спокойный вечер в кругу искренних друзей, когда не заботит необходимость следить за происходящим, все время быть начеку, ожидать коварного подвоха. Это завтра предстоит снова распутывать целый ворох проблем, метаться с места на место, пытаясь оказаться в нескольких местах одновременно, а сейчас хочется полностью отключиться от преследующей суеты и жадно черпать живительную энергию маленького мирка покоя.

Четверо таких разных людей, которые до недавнего времени даже не подозревали о существовании друг друга, мирно беседовали в маленьком садике под развесистой яблоней. Здесь, в центре Харрана, в это вечернее время уже не было слышно городского шума или звуков караванного тракта. Солнце покидало небосвод, пыль, поднятая тысячами колес, ног, копыт, оседала; крики людей, верблюдов, ослов затихали, наступало время отдыха. Нет, скорее время перехода от одного состояния, работы и неизбежных хлопот, к другому – неспешного разговора и спокойных раздумий.

Лие совсем не нужно было представляться здесь ни беззащитной полуслепой простушкой из недалекого поселка, ни состоятельной авилумой, ни подругой всемогущих богинь, а то и вовсе их посланницей. Можно быть самой собой, никто не будет допытываться о твоих чувствах и приставать с советами. Ей было более чем достаточно последнего сумасшедшего дня в поселке, когда приходилось иметь дело со взрослыми мужчинами. Иногда доказывать им, что в теле молодой женщины кроется сила и воля опытного бойца, а иногда давать указания, пытаясь представить их как просьбы слабой девушки. Тарбит и Адат, два сознания, нашедшие убежище в разуме Лии, одновременно почувствовали необходимость отдыха, да и тело Лии нуждалось в покое, которое просто немыслимо было отыскать в родном доме. Едва только Лия-Тарбит смогла решить очередную проблему в поселке с новым владельцем корчмы, все три сущности, волею Создателя собранные воедино, не сговариваясь, заторопились в город.

Нет, поспешный отъезд из поселка не был вызван необходимостью. Но находиться в полутьме столовой за одним столом с угрюмо молчавшей семьей было выше их сил. А если при этом твои глаза заволокло туманом, и ты можешь полагаться только на свои ощущения, напряжение превышает все человеческие возможности. Сидеть и выслушивать угрюмое чавканье Лавана, вздохи Иакова и посапывание Рахели особой радости не доставляло. Оставалось только пережевывать ячменную лепешку или надоевший финик и перебирать в уме прошедшие события. Хорошо хоть, что сознания Адат и Тарбит могли обмениваться мыслями, переговариваться, так, что окружающие оставались в неведении. Но сколько можно толочь воду в сту́пе, обсасывать одно и то же, строить планы, над которыми потом посмеются боги, вновь и вновь повторять слоги клинописи! И все это в обстановке тоски, пропитавшей всю комнату…, да что там, весь дом…, нет, все поместье Лавана. И если радужные перспективы близкого обогащения могли порадовать хозяина, то предстоящее расставание Иакова и Рахели никак не могло добавить настроения. Да и переживания Адины за дочерей угадывалось в тишине столовой. Лия уже провела несколько вечеров в подобной обстановке, и повторять подобные эксперименты не имела никакого желания. Слава богам, или богу, или собственной сообразительности и решительности, она теперь могла не испрашивать ничьего разрешения для своих действий. Просто ставила в известность, а чаще обходилась без этого. Скрипя зубами, все смирились с необходимостью прислушиваться к ее мнению.