Нота «Свет»

Говорят, взлетая в ночное небо, нужно тихо в воздух сказать «прощай».

…Тёплый город в мае накрыло снегом, самолёт растаял в седых лучах

Неземного солнца. Погоды лётной у пилота сердце устало ждать —

Он крылом коснётся своей свободы, научившись снова в огне дышать.

…Для тебя я утром сотку кольчугу из стеблей крапивы и нитей звёзд,

Ты взлетишь, как тень, по тропинке лунной, я сотру ладонью дорожки слёз,

На настенной карте, помятой ветром, нарисую твой голубой маршрут,

По глуши пустыни, на край планеты, где твой рейс почтовый, как лета, ждут.

У тебя глаза – словно небо в бурю, грозовые тучи полны дождём,

Я тебя дождусь – в синеве лазури ты вернёшься ранним июньским днём.

…и пилот, скучавший по звону света, по росе заплаканных облаков,

По теплу мотора, по звукам эха, улыбнётся ласково и легко.

И в зелёном море играет ветер, самолёт парит в акварельном сне,

Этот вечер летний беспечно светел и прозрачен, словно ребячий смех.

Я к тебе навстречу лечу стихами, ты ко мне вернулся из края вьюг.

И ромашка с нежными лепестками превратится в сказанное «люблю».

Под крылом твоего самолёта вздыхает Атлантика,

Впереди – только вера, свобода и соль на щеках.

…Я пишу твоё имя мелком на страницах галактики,

Ты летишь, рыжим пламенем тая в живых облаках.

Этот мир, и чернильное небо, и ветер неистовый —

Всё в ладонях твоих, как штурвал, что поди удержи.

Ты – безумие,

Верность,

Отчаянье,

Вечность

И истина,

Говорят, в твоих венах разреженный воздух бежит.

Твой крылатый маяк самой яркой звездой зажигается,

Дотянуть до Европы – пусть даже на левом крыле.

А в руках океана – рассветное солнце качается,

Когда ты прикасаешься к бледной от страха земле.

Через тысячу лет – вся планета покроется инеем,

В синеве поднебесья останется сердце и лёд.

Но Атлантика спит, шелестя твоим северным именем,

И над тёмной водой неизменно летит самолёт.

***

На приборной панели живые секунды светятся,

Точно звёзды на иссиня-розовом небе зимой.

…Помню, в детстве мечтала я вырасти жёлтым месяцем,

Освещать людям путь в темноте по дороге домой.

Только стала я, точно отец, белоснежной лётчицей,

И луна мне явилась сестрой в синеглазом краю.

…Это верное небо, как жизнь, никогда не кончится,

Если ты отдала ему сердце и душу свою.

На Земле остаются огни полосы посадочной,

Впереди – серебристые нити сплетают дожди.

…Я храню на груди твои письма, мой друг загадочный,

Ты на взлётной площадке меня поутру подожди,

И мы вместе отправимся к облаку сизо-нежному,

И огарок надежды в руках превратится в свечу.

Говорят, что любовь в небесах, словно шторм, мятежная,

Я дрожу почему-то, прильнув к дорогому плечу.

…На запястье нечаянный шрам серебрится месяцем,

На штурвале – квартет из сплетённых в волнении рук.

Обручённые небом – когда-нибудь точно встретятся,

Самолётным пунктиром рисуя дорогу на юг.

***

Между нами хмурятся километры —

Пять, двенадцать. Времени – полчаса.

Мне б с тобой лететь – непослушным ветром,

Виться в небе, путаться в волосах.

Говорят, что воздух – удел бессмертных,

В чьих глазах танцует живой огонь.

У меня в руках – тишина рассвета,

Я её тебе передам в ладонь.

Сероглазый август сквозь пальцы льётся

То ли пеплом, то ли седым песком.

Твой крылатый друг, точно сердце, бьётся,

Но летит потерянным лепестком

На восток, далёкий, как зимний вечер,

Когда я коснулась твоей щеки.