Господин Порок

— Одевайся, — бросает мой брат, пряча взгляд.

— Зачем? — хмурюсь, не понимая, что с ним вообще происходит в последнее время. Ходит мрачнее тучи и все поглядывает на меня как-то странно.

— Поедешь к Давиду, — он снова отворачивается, а я подскакиваю.

— К Давиду? Зачем?

Я знаю, что брат работает на него. И знаю, что он очень его боится.

— Поторопись, за тобой уже приехали, — уходит от ответа он.

— Влад, я не понимаю, что происходит, — страх сковывает меня по рукам и ногам.

— Твой брат «потерял» мой товар, — слышу тихий голос и резко оборачиваюсь.

Давид высокий, кареглазый брюнет, в черной узкой рубашке и таких же узких брюках стоит, привалившись к дверному косяку и сложив руки на груди.

Дрожь пробирает до костей, будто я несколько часов провела на холоде. От одного его взгляда хочется бежать, но я не могу даже пошевелиться.

— Я согласился не убивать его, если он отдаст долг, — лениво протягивает глава чертовой банды, в которую по глупости влез мой брат.

— Мы все отдадим, — мой голос жалкий и плаксивый. — Мы все-все отдадим.

— Ты не поняла, — кривая усмешка касается его губ. — Он уже отдал долг. Тобой.

Сердце падает будто с обрыва. Я перевожу взгляд на брата, но он не смотрит на меня. Конечно, это правда. Каждое слово этого страшного человека — правда, иначе, он не пришел бы сам. Вообще, непонятно, почему все же он пришел сам.

— Пожалуйста… Не надо… — блею я.

— Будешь послушной девочкой, тоже уйдешь живой, — этого человека не трогают мои слезы. Его вообще ничего не трогает.

— Я не хочу! Не хочу! — истерика накатывает на меня волной, накрывает с головой. Я пытаюсь отодвинуться, сучу ногами по дивану, забиваюсь в самый его угол.

— Милана, пожалуйста, — смеет говорить Влад. О чем он просит? Чтобы я добровольно отдавала натурой его долги?

— Как ты можешь так? Как ты можешь отдавать меня ему? — вою я.

Давид, двигаясь медленно, словно зверь, подходит ко мне, опускается передо мной на корточки, и от этого мой пульс подскакивает далеко за сотню.

— Т-ш-ш, — он протягивает ко мне руку, и я дергаюсь от страха, но он всего лишь касается пальцами моей щеки, стирая слезы. — Ты будешь делать все, что я скажу, и уйдешь живой. Даю тебе слово, — он придвигается, резко притягивает меня за шею, шепчет тихо: — А виновник будет наказан. Хочешь?

— Хочу, — проговариваю практически ему в губы — так близко я сейчас к нему. Я никогда не чувствовала такой злости на брата, как сейчас. Он и раньше творил всякое, но это просто последняя капля.

— Тогда поднимайся и иди за мной, — его язык вдруг проскальзывает по моей нижней губе. Я замираю, смотрю на него широко открытыми глазами, и, кажется, даже слезы высыхают.

Встаю, будто во сне, тянусь за халатом, лежащим с другой стороны дивана, чтобы хоть как-то прикрыться — на мне только тонкая пижама из майки и свободных коротких шортиков.

— Иди так, — командует Давид, проскальзывая взглядом по моей фигуре.

От этих недвусмысленных взглядов меня сильнее начинает колотить, но я иду, как он приказал. Истерика немного отступила, и в голове бьется одна-единственная мысль: «выжить».

Мы выходим из нашего дома на окраине, и я вижу, что к самому порогу уже подогнали большую, черную машину.

— Почему вы приехали сами? — вдруг спрашиваю я.

— Чтобы напугать тебя, — хмыкает он, приглашающим жестом указывает на машину.