ПРОЛОГ.
– Таким образом, господа, путем нехитрых преобразований обычная, всем нам известная с детства, вода приобретает ряд принципиально новых свойств… часть из которых вам только что была продемонстрирована.
Все взоры обратились на длинный стол, так тесно заставленный приборами, что углядеть, в каком именно находится та самая необычная вода, для неопытного человека было весьма трудно. Достаточно один раз отвлечься, отвести взгляд, задуматься о чем-то своем – и потерять нить рассуждений. Ибо наглядный процесс шел непрерывно вот уже более полутора часов, и все это время звучали пояснения, цитаты, выкладки… Кажется, вон в том аквариуме еще обычная вода, а здесь, на этом краю стола… Хм, интересно. Что это там поделывает рыбка? Ее, помнится, извлекли из обычного пакета, привезенную с рынка, чуть ли не выпотрошенной. Она, кажется, плавает? Нет, в самом деле…
– Это… невероятно, господа! Вы только посмотрите! Она живая!
По рядам зрителей прошло волнение. Все привставали с мест, тянули шеи, поднося к глазам монокли, шепотом переговаривались. Все взоры были прикованы к рыбе, которая неспешно двигалась туда-сюда по сосуду, шевеля плавниками. Слышались изумленные возгласы: «Нет! Не может быть! Это противоречит всем законам… Что скажут в епископате? Но вы видели сами…» – и даже: «Шарлатанство! Колдовство!»
– Удивление многоуважаемого лорда-мэра нетрудно понять, – экспериментатор улыбается в усы. – Но никаким чудом и, тем более, колдовством, здесь, простите за вульгаризм, не пахнет. Это всего-навсего торжество науки и техники… ну и немного воображения. Но воображать – еще не значит колдовать, не так ли, господа? В конце концов, все изобретения, начиная от знаменитой Лейденской банки, тоже сперва появились в воображении своих создателей!
Он смотрит в зал, взгляд светлых глаз скользит поверх голов, но всем кажется, что взор его проникает в каждую душу. Удивительные глаза – ледяные, цвета той самой воды. Луч солнца пробивается сквозь застекленную крышу нового здания Парламента, падает на сосуд с рыбкой, и вода, преломляя луч, начинает переливаться всеми цветами радуги. Рыбка ускоряет темп, начинает вертеться на месте, выделывая кульбиты, словно гимнаст на трапеции. Ее движения становятся резкими, дерганными. Потом внезапно выпрыгивает из воды. Громкий вздох смеси испуга и восхищения. В полете ее тело одевается золотистым сиянием, плавники удлиняются, и она плюхается обратно в воду, где продолжает свое кружение.
– Э-э… уважаемый сэр Макбет, – надтреснутый старческий голос принадлежал лорду Бакинсену, – но что это?
– Наглядная демонстрация возможностей моего изобретения… назовем это живой водой, – улыбается тот. – Как вы видите, рыба, принесенная с рынка и уснувшая сутки тому назад, снова ожила, попав в новую, измененную воду. И даже…приобрела некую живость. Трудно себе представить, чтобы обычный карп в обычных условиях вел себя так резво, не так ли?
– Да уж. Обычно карпы смирно лежат на тарелке, посыпанные зеленью и обложенные зеленым горошком и спаржей, – усмехнулся кто-то в задних рядах, в то время как, немного передохнув у дна, карп снова принялся кружить по аквариуму, как заведенный. Плавники розовым шлейфом тянулись за ним.
Плавники.
Розовым шлейфом.
– И в чем, как вы предполагаете, суть вашего изобретения? Есть ли от него практическая польза?
