Бунт

– Сейчас мы с тобой поквитаемся, псина! – торжествующе закричала кухарка и, загнав Рекса в угол, принялась бить его кочергой, ожесточенно повторяя после каждого удара: – Это тебе за жаркое! Это за вчерашнюю колбасу! Это за индюшек! – Пес извивался и, умоляюще скуля, лизал ей ноги. – А это тебе за такс, чтобы помнил, хам такой, что нельзя трогать барских собачек. И еще, чтоб тебя уже черти побрали!

И ударила его по голове так сильно, что пес взвыл, ощерившись, бросился на нее, сбил с ног и выскочил из кухни. Она выбежала за ним следом, истошно выкрикивая проклятия.

Но Рекс уже исчез в ближайших зарослях сирени и акации и, несмотря на жестокие побои, едва дыша, из последних сил полз куда подальше, в безопасное место. Вдруг со стороны кухни вновь раздались крики.

Кухарка безжалостно била Немого, держа парня за патлы.

– Ты, мерзкий ублюдок! Хуже того паршивого пса. Я из тебя кишки повыпущу, подлый вор. Я по доброте своей тебе жрать даю, а ты еще и воруешь!

Она голосила изо всех сил, а парень вовсю вопил, тщетно стараясь вырваться из ее железных когтей, – от такого гвалта растревожился весь усадебный двор. Собаки принялись выть и рваться с цепей. Раскудахтались испуганные обитатели курятников. Цесарки с визгом попрятались по крышам, а голуби укрылись на растущих у колодца деревьях. Возбужденные индюки, распустив воротники и хвосты, раскулдыкались, угрожающе переступая с ноги на ногу. С крыльца прилетели павлины и, расправив радугу своих перьев, залились надменными голосами. Из покоев прибежала сама барыня, барчук с ружьишком, барышни с куклами в руках и две по-змеиному извивающиеся рыжие таксы.

В конце концов кухарка отпустила Немого, разразившись слезами и причитаниями.

Тот прыгнул в заросли и как колода свалился рядом с Рексом.

Оба они лежали без сил и почти без сознания – одинаково побитые и одинаково несчастные.

Солнце пригревало, теплый ветер насквозь продувал кустарники, а шелест листвы и жужжание насекомых были настолько сладкими и упоительными, что оба заснули. И оба еще сквозь сон будто бы сетовали на свои беды, тихо и жалобно всхлипывая и поскуливая. Беззвучно подобрался к ним огромный черный кот, давний друг Рекса. Он обнюхал пса, прижался к нему и сочувственно замурчал. Чуть погодя на нижние ветви акации уселись несколько ворон, которые тут же принялись просверливаться через густые заросли и, точа клювы, все смелее опускались ниже и ниже.

– Я еще не подох… – проворчал Рекс, подняв на них полные ненависти глаза и, облизав окровавленное и заплаканное лицо Немого, легким толчком разбудил его.

– Идем отсюда, здесь нас увидят, – заикаясь, пролепетал парень. Они прекрасно понимали друг друга.

– Подожду до вечера! Они готовы меня добить, а я больше не выдержу.

– Ну она тебя и попотчевала! – Немой пожалел друга и пучком травы вытер его бока и гноящиеся глаза. Рекс с благодарностью постанывал.

– Прогони этих мерзких носачей, – проворчал он коту. – Эти падальщики хуже людей.

– Давай я отведу тебя в хлев, я знаю хорошее место там под яслями, – предложил Немой.

– Скоро полдень, и эти визгуны-овчарки могут меня схватить, а сил у меня нет. Пить хочу… пить…