Тайна Голубой Лорнетки

Петербург. Конец ноября 1842 года. Холодный, промозглый день вполз в окна скромной квартиры на Гороховой улице, принеся с собой серый, унылый свет и навязчивый запах мокрой штукатурки, дегтя и нечистот из соседнего двора. За окном грохотали телеги, бренчали конки, слышались отрывистые крики разносчиков и глухой гул огромного города, живущего своей неумолимой, часто жестокой жизнью.

Игнатий Сергеевич Орлов сидел за простым дубовым столом, заваленным бумагами, инструментами и странными, на первый взгляд, предметами: коллекцией старинных русских навесных замков разной степени сложности, увеличительным стеклом в черепаховой оправе, микроскопом, несколькими пузырьками с реактивами и аккуратной стопкой книг по химии, криминалистике и анатомии. Сам хозяин кабинета казался островком абсолютного спокойствия посреди этого творческого хаоса. Высокий, худощавый, с острыми чертами лица, пронзительными серыми глазами и темными, чуть вьющимися волосами, зачесанными назад, он был одет в простой, но добротный черный сюртук, слегка потертый на локтях. Его длинные, нервные пальцы медленно и методично разбирали на части изящный французский замок «Брама», но в глазах не было ни интереса, ни сосредоточенности – лишь глубокая, всепоглощающая скука.

«Скука, – думал он, прислушиваясь к монотонному стуку маятника старинных стенных часов, – истинная чума гения. Город кишит пороком и преступлением, а мне приходится возиться с… этим». Он бросил взгляд на лист бумаги перед собой. Записка была написана небрежным купеческим почерком:

*«Многоуважаемый господин Орлов! Умоляю, помогите! Пропала моя драгоценная собака, Барбосик, породы той-терьер. Песик белый, с рыжим пятном на левом ухе. Очень умный! Похищен, несомненно! Злодеи требуют выкуп – 50 рублей серебром! Но я не верю им! Найдите моего Барбосика! Обещаю щедрое вознаграждение! С почтением, купец 2-й гильдии Ермолай Семенович Пупкин».*

Орлов сдержанно вздохнул. Пятьдесят рублей за пса, который, вероятнее всего, просто сбежал на прогулке к первой же течной суке в округе. Или был украден дворовыми мальчишками для забавы. Гениальность его метода, его дедукция – все это было не нужно здесь. Это было… оскорбительно. Он отложил записку и снова взял в руки замок, пытаясь найти хоть какое-то утешение в сложности его механизма.

В дверь кабинета осторожно постучали.

– Войдите! – отозвался Орлов, даже не поднимая головы.

Дверь скрипнула, и в комнату робко вошел молодой парень лет восемнадцати, одетый в поношенный полушубок и валенки, из-под шапки-ушанки выбивались рыжие вихры. В руках он сжимал конверт.

– П-пакет вам, барин… от купца Пупкина… – пролепетал он, озираясь по сторонам с явным испугом. Комната, наполненная странными приборами и мрачноватой атмосферой, явно его пугала.

Орлов наконец поднял взгляд. Его серые глаза, холодные и аналитические, скользнули по фигуре посыльного, впитывая каждую деталь.

– Подойдите ближе, – сказал он спокойно. – Положите пакет на стол.

Парень нерешительно шагнул вперед, оставив на чистом полу мокрые следы от валенок. Орлов следил за каждым его движением.

– Вы только что пришли с Сенной площади, – констатировал Орлов, его голос был ровным, лишенным эмоций.

Посыльный широко раскрыл глаза.