Заслужила ли ты?

© Николай Пустозёров, 2022

ISBN 978-5-0053-9758-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пихти, едва дыша, смотрела круглыми глазами на машинку для стрижки.

Она недавно смогла выпросить её у тёти Парафотьи, чтобы стричь шерсть своего пса по кличке Пёс. Ведь ножницами получается неровно. Так она сказала тёте. Это был просто предлог, чтобы заполучить машинку. И теперь Пихти могла сделать то, что так давно хотела.

Она протянула руку и придвинула к себе машинку. Рассмотрела мелкие зубцы. Её волосы лежали на плечах, такие длинные, тяжёлые, невыносимые. Пихти сняла с руки резинку и, подняв их с потной шеи, завязала хвост.

Затем Пихти включила машинку, зажмурилась и поднесла её к волосам. Машинка зарычала, будто подавившись, Пихти вскрикнула, тяжёлый хвост упал ей под ноги.

Она медленно выдохнула весь воздух, что был в лёгких. А потом взволнованно заулыбалась. Сначала провела по голове большой насадкой, потом маленькой – всего три миллиметра, затем вообще без насадки. Колючие волосы сыпались вниз. Потом машинка замолчала.

Пихти провела ладонями по голове. И она ощущалась не как голова, слишком лёгкая, странная! А волосы коротенькие, почти нет, и жёсткие, и острые, будто наждачка.

Пихти пришла в восторг. С открытым ртом она смотрела в зеркало, трогала голову и шею. Уши, с которыми она не виделась годами, сейчас весело торчали, а её огромные глаза теперь выглядели ещё больше. От волос осталась только серая тень. Пихти присмотрелась к этой тени и засмеялась:

– У меня линия волос дурацкая! Как две залысины!

Потом, насладившись собой в отражении, она побежала смывать с себя волосы. Вода стекала с головы на шею, на лицо, и между ними больше не было границы. Ощущать это было приятно…

Выйдя из душа, она потрясла головой и смахнула с кожи-наждачки воду. Голова почти что высохла. Хоть сразу выходи на улицу!

В этот раз Пихти хорошенько разглядела себя в зеркале и подумала, что её уши, её плечи и лицо, и руки никогда ещё не были такими красивыми. Будто бы всё встало на свои места, и стыд пропал. Пихти почувствовала себя самой красивой и крутой на свете.

Тётя Парафотья должна была вернуться только к вечеру. Пихти вообще не предупредила тётю, что собирается стричься. Вот в чём дело: пока тёти нет, всё может быть прекрасно, но как только она возвращается, всё становится «глупостью», ну или «полной фигнёй». Именно поэтому Пихти решила сделать то, что хочет, пока может.

Тётя Парафотья была толстокожей и смеялась над любым нытьём. И от Пихти требовала того же самого – толстокожести. Она не спрашивала, как там Пихти себя чувствует, ведь знала: Пихти беспокоится, но беспокоится из-за фигни. Ещё тётя любила помогать племяннице непрошенным советом: она говорила ей вытереть сопли и срочно начать что-то делать. К примеру, мыть полы или посуду, а не ныть и не пытаться вызвать жалость. И тогда все огорчения мигом пройдут! А потом тётя удивлялась, что Пихти молчит за обедом.

Пихти выбросила из головы мысли про тётю. Она поскорее накинула кофту, надела на Пса ошейник с поводком, и они побежали на улицу.

Её Пёс был неведомой породы – грязно-серый, несуразный и с доброй улыбкой. До того, как Пихти начала его стричь, он казался вдвое больше из-за шерсти. А после стрижки изменился – лапы удлинились, шерсть не закрывала умные глаза. А вокруг шеи Пихти оставила густую пушистую гриву. Пёс сразу приосанился и стал красавцем.