Строго по инструкции

…июня 198… года в нашей стране запущен космический корабль «Расцвет» с двумя космонавтами на борту… Самочувствие экипажа нормальное. Координационно-вычислительный центр ведет обработку информации…

/Из газет/

Проплывающая под ними планета была столь голубой, нежной и безгрешной, что казалась истинным символом чистоты и безмятежности, и сердца обоих космонавтов переполняла тихая радость от приобщения к Великому Таинству Мироздания и вполне законная гордость за научно-технические достижения социалистической Отчизны.

– А тебе пойдет орден, Маша, – сказал летчик-космонавт, майор Егор Кузьмин, окинув взглядом ладную, стройную фигуру своей спутницы и коллеги. Лежа на потолке, бортинженер Маша Заборова записывала в бортжурнал данные телеметрических наблюдений.

– Ордена всем подходят, – негромко ответила она. – Только ты, надеюсь, не только за орденом в космос полетел?

– Кто? Я? – Егор хохотнул. – А зачем же еще? Орденок сам по себе не помешает, а тут еще пенсия, выслугу лет надо отрабатывать. «За туманом» в тайгу нынче только дураки ездиют!.. – со смешком заключил космонавт и тут же осекся, поежившись от уничтожающего взгляда девушки.

С напарницей в этом полете ему явно не повезло. Узнав о решении комиссии, весь отряд космонавтов дружно вздохнул и печально покачал головами, соболезнуя Егору. Из общего числа «прекраснейшей половины» отряда одна Маша заслужила себе недобрую славу «синего чулка» и неукротимой комсомольской активистки. Она обожала проводить собрания, разбирать «персональные дела», особенно касательно «аморалки»; глаза ее светились счастьем, когда, повязав на шею красный галстук, она принимала линейку подшефного пионерского отряда.

– Думайте, что говорите, товарищ майор! – жестко бросила она.

– А что я такого сказал? – возмутился Егор. – У меня семья, дети, я их вырастить должен. Это те, у кого ни детей, ни плетей, а одни лозунги на уме…

– Я сказала – «думайте», – еле слышно произнесла Маша.

Прикусив язык, Егор быстро обернулся к экрану и вытаращил глаза, встретившись с колючим, немигающим взглядом генерала Рататуева.

С тех пор как бывший экипаж «Расцвета» не смог выйти на связь по причине кислородного опьянения, связь с Центром Управления Полетом устанавливалась автоматически, стоило лишь космическому кораблю оказаться в зоне приема радиолокационных станций.

– Ну, как дела, «Позитроны»? – бодро осведомился генерал.

– Превосходно! – ответила Маша. Оттолкнувшись ногами от потолка, она стремительно спикировала к своему креслу и села в него, прицепившись ремнем.

– Как освоились с невесомостью? – продолжал допытываться генерал. – В ушах не шумит?

– Порой побулькивает, – с усмешкой сказал Егор, – но думаю, что скоро пройдет.

– А как с давлением? Не беспокоит? Скажу по секрету, наши врачи недовольны вчерашними результатами. Если так и дальше будет скакать, то…

Оба космонавта наперебой заверили его, что чувствуют себя отменно и ведут активную подготовку к эксперименту.

– Ну что же, – одобрительно кивнул генерал, – добре-добре. До настоящей минуты весь эксперимент засекречен. О нем и понятия не имеет большая часть нашего персонала. Мы не хотели разглашать его для того, чтобы пальму первенства у нас не похитили наши заокеанские коллеги. Но не только поэтому. Даже после своего завершения эксперимент будет навечно засекречен по причинам, которые вам станут понятны позже. Итак…