Дорога тянется по кругу. О взрослых и не очень

Значит, можно,

Если мир стал так тесен…

Год Змеи. Десять дней

Рисунок на обложке: Данияр Альжапар

© Пожарская А. Е., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2024

Ольга Павловна Лукина изящным движением поправила укладку и откашлялась.

– …Начало физиологического периода относится ко второй половине XIX века и связано с деятельностью Луи Пастера. Так, юноша в бабочке, успокойтесь! Пастер не только занимался вопросами брожения и гниения, но и разруливал практические задачи.

– Мам, «разруливал» уже не говорят, – заметила Юля.

– А как говорят? – Ольга Павловна отложила распечатки в сторону и вытерла вспотевшие руки о фартук.

– Мам, есть такое новое молодёжное слово – «решать». Решал практические задачи.

Мама отпустила гладкую зелёную ткань фартука – тот снова заструился по её внушительной фигуре – и возвела вытертые руки к потолку.

– Хотите, я её стукну? – неточно процитировала она инопланетное существо из известного мультика[1]. Обращалась она к фарфоровым статуэткам, снеговику, сшитому из детских белых колготок, и Юлиному папе, который скромно сидел в углу и посмеивался над женой и дочкой.

Юля чинно пригладила тяжёлые глиняно-рыжие волосы.

– Ну мам, не обижайся. – Она отлично видела, что мама не обижается, но нужно было внести в беседу немного конструктивности. – Ну хочешь, я покажу доклад Асе? Она, во-первых, филолог, а во-вторых, придёт сегодня.

– Ага, а в-третьих, по возрасту к вам, лоботрясам, ближе, чем я. Да?

– По возрасту где-то посередине… плавает. – Юля обхватила пятернями свою любимую, большую, молочного цвета чашку и глянула трогательными голубыми глазами на маму. – А про юношу с бабочкой хорошо получилось. Я попрошу Жеку надеть бабочку. И поорать специально для тебя. Жалко такую сценку терять…

– Мне бабочку дашь, – вмешался папа, – обойдётся Жека.

– В классе будешь сидеть?

– Ага. Думаю, не спалюсь.

– «Спалюсь» тоже не говорят.

Ольга Павловна смотрела то на одного, то на другого.

– Я чувствую, Ася растит себе последователей…

– Не знаю, кого она там растит, – покачал папа головой, – а мне пора. Довольно с вами сидеть. Мне самому изделия растить надо. А вы репетируйте, репетируйте. Всё ж конец августа, а доклад перед классом – дело суровое.

Он чмокнул Ольгу Павловну куда-то между подбородком и щекой, дружески потряс Юлину руку, пригладил свои подстриженные горшочком рыжеватые волосы и отправился в мастерскую работать. Ольга Павловна торжественно плюхнулась рядом с Юлей на стул.

Через минуту позвонили в дверь. Ольга Павловна снова отделилась от стула и побрела в прихожую.

– Забыл чего? А ключ-то нам достать лениво…

Но это был не папа: тот давно уже добродушно-бодрой походкой шагал к своим деревянным ложкам и доскам.

А дверной глазок с небольшими искажениями явил Ольге Павловне ковбойскую шляпу, кудри до плеч и загорелое лицо, тактично смотрящее во все стороны, только не в открытый глазок. За дверью стояла Юлина учительница по английскому Ася Туманова.

– Ася! – Ольга Павловна распахнула дверь. – Заходи.

– Так, я правильно пришла? – поприветствовала её Ася, виновато-хитровато улыбаясь.

– Вообще-то нет: мы не на три, а на четыре договаривались. Но ты заходи, кофеи погоняем, и пораньше начнёте.

Юля вышла вслед за мамой в прихожую и картинно помахала обеими руками. Ася ответила тем же – такая у них была традиция – и шагнула в дом.