Куколка наша

Я сидела на веранде своего любимого домика в Тарусе и писала третий роман с рабочим заглавием «За глухой стеной одиночества», хотя я уже точно знала, что назову его «Ненормальная – это нормально». Дело шло к завершению, а у меня кончились все запасы бумаги. Я перевернула лист, исписанный мелким почерком с одной стороны, и, не останавливаясь ни на секунду, продолжила, что называется, строчить как из пулемета:

«Если любовь есть, то ее бездна, но и сама любовь всегда – бездна. «Любовь, я тебя презираю!» – неистово и молча кричала молодая женщина в безответную темноту. Она падала в черную бездонную пропасть. Она хотела умереть, но не могла уйти из жизни спокойно. Ей еще не явилось открытие тождественности желаемого и неизбежного, которое человек делает в свои последние дни, часы, минуты. Одного желания оказалось недостаточно. Снова мелькнули отблески пламени на дне пропасти, снова женщина открыла глаза. Ничего нового она не увидела. Сияние отраженного света вернуло ее в ту же самую комнату, из которой она сделала свой шаг в беспросветность. Женщина протянула руки, чтобы ухватиться за проникающий луч солнца, но он, робкий и слабый, не удержал ее, почти невесомую, еще не бестелесную. Душа умерла, а тело жило».

Меня отвлек свет фар. У калитки остановилась машина, я приостановила звучание «Маленькой ночной серенады» Моцарта и пошла встречать нежданного гостя.

– Привет. Почему без предупреждения? Где мой заказ – продукты и две упаковки бумаги? Почему явился сегодня, а не в субботу? – с напускной строгостью поинтересовалась я, хотя была рада этой незапланированной встрече.

– Ты уезжаешь со мной в Москву. Поставь чайник, попьем чайку и в путь. Улетаем в Германию: я завтра, ты через неделю.

Мы вошли на веранду. Виктор посмотрел на стол, где по стопочкам были разложены главы романа.

– Слушай, мать, ответь мне, зачем я подарил тебе ноутбук?

– Чтобы был.

Я накрывала на стол, а Виктор рассказывал мне о событиях прошедшего месяца. Из Берлина к нему прилетал представитель организационного комитета выставки учебной литературы. С ним была переводчица – немолодая дама, которая когда-то училась в Москве. Она увидела мои книги «Ты позови, а я не услышу» и «Как долго ты меня любил», проявила к ним интерес. Виктор сказал ей, что, помимо монографий, энциклопедий, словарей и учебников, выпускает серию любовных романов.

– Романов о любви, – поправила я его.

Он подарил переводчице две моих книжки. Немцы улетели, а через неделю позвонили и сделали выгодное для нас предложение. Виктор ничего мне не говорил, пока вопрос не решился окончательно. Романы будут изданы на немецком языке. Нас приглашают на выставку и для подписания договора.

Я, конечно, сомневалась, что мои книги о любви могли серьезно заинтересовать немцев, однако, через неделю вошла в аэропорт. Когда объявили регистрацию на рейс до Берлина, я заняла очередь и набрала номер Виктора.

– Привет! Увижу тебя, судя по всему, без опоздания.

– Слушай, мать, ты, как всегда, вовремя. Я тут с принимающей стороной обсуждаю наше недельное пребывание. Планируется культурная программа, нам выделяют автомобиль с водителем и русскоговорящим гидом. Куда мы поедем, что хотим посмотреть после окончания выставки и подписания всех бумаг?

– Куда угодно, кроме Мюнхена и Баварии вообще. Не хочу второй раз в «альпийскую сказку». Не опоздай в аэропорт. Пока.