Тайна философии Гегеля. Язык и стиль мышления в «Феноменологии духа». Краткий комментарий

© Попов Ю. П., 2024

Самая серьезная потребность есть потребность познания истины.

Истина есть великое слово и еще более великое дело. Если дух и душа человека еще здоровы, то у него при звуках этого слова должна выше вздыматься грудь.

Гегель

«Феноменология духа» – первое большое произведение Гегеля, которое он рассматривал в качестве составной части более обширной философской системы. Из него затем выросли «Наука логики» (в 3-х томах) и трехтомная «Энциклопедия философских наук», где логика занимает лишь один том. А потом вышли книги, посвященные уже отдельным философским наукам: «Философия права», «Философия истории», «Философия религии» и др.

«Феноменология духа» привлекает наше внимание прежде всего тем, что в ней заключена тайна всей последующей гегелевской философии. Изучив ее, мы получаем заветный ключ ко всей грандиозной философской системе Гегеля. Но изучение ее представляет почти неодолимые трудности, связанные с языком и стилем мышления этого великого философа.

В самом деле. Там, где другие говорят, что после сделанных прикидок надо вернуться к исходной мысли, в «Феноменологии духа» может быть сказано, что после проделанных опытов «предмет ушел из отношения к другому обратно в себя». Простая или даже банальная мысль о том, что правительство, действуя гласно, поддерживает законность и должно осознавать и отстаивать интересы общественности, опираясь на нравственные установки, получает у Гегеля такое выражение: «Общественность (Gemeinwesen), высший и явно при свете солнца действующий закон, имеет свою действительную жизненность в правительстве, так как в нем она есть индивид. Правительство есть рефлектированный в себя действительный дух, простая самость нравственной субстанции в целом». А в таком очень необычном высказывании: «Бывает, что право, которое скрывается в засаде, имеется налицо для совершающего поступки сознания не в свойственном ему облике, а лишь в себе, во внутренней вине решения и совершения поступков», речь идет всего лишь о человеке, принужденном какими-либо внешними обстоятельствами нарушить закон и испытывать потом чувство вины. И сможет ли кто-нибудь узнать обычное: «Слово не воробей вылетит, не поймаешь» в таком высказывании: «Речь и работа суть внешние проявления, в которых индивид в себе самом более не сохраняет себя и не обладает собой, а дает возможность внутреннему полностью выйти наружу и предоставляет его другому»?

Главная причина вносимых Гегелем «усложнений» философского языка связана с логическими тонкостями, которые становятся логико-методологическим базисом всего его учения и особенно важную роль играют именно в «Феноменологии духа». Вслед за Кантом и Фихте Гегель стремится придать своему изложению характер сплошной дедукции, опираясь при этом на так называемый метод раздвоения единого на противоположности, введенный раньше Фихте в качестве нового логического способа строить выводы. Плохо освоенный впоследствии логикой этот инструментарий вносит неизмеримо больше трудностей в понимание хода мысли философа, нежели его знаменитые иносказания. В последующих своих работах Гегель уже не рискует нагрузить читателя замысловатостями своей сквозной дедукции во всей полноте, оставляя от нее в основном одну только триадичность. Поэтому остальные его произведения читаются гораздо легче, зато и специфически гегелевского в них несравненно меньше.