Врата. За синим горизонтом событий

Меня зовут Робинетт Броудхед, но, вопреки своему имени, я мужчина. Мой домашний психоаналитик – я зову его Зигфрид фон Психоаналитик, хотя у него вообще нет имени, потому что он всего-навсего компьютерная программа – по этому поводу получает немало электронного удовольствия.

– Почему вас беспокоит, что некоторые считают ваше имя женским, Боб? – интересуется он.

– Меня это не беспокоит, – бодро отвечаю я.

– Тогда почему вы постоянно об этом твердите?

Он раздражает меня, напоминая о том, что я частенько завожу разговор о своем имени. Я смотрю на потолок с подвешенными мобилями и светильниками, потом в окно. Но на самом деле это не окно, а движущаяся голограмма прибоя на мысе Каена.

Программа Зигфрида фон Психоаналитика очень эклектична, и это частенько заводит меня в тупик. Спустя немного времени я говорю ему:

– Меня так назвали родители, и с этим я ничего не могу поделать. Когда я представляюсь Р-О-Б-И-Н-Е-Т-Т, остальные обязательно произносят мое имя неверно.

– Но вы же знаете, что его можно поменять?

– Если это сделать, – отвечаю я, будучи абсолютно уверен, что прав, – ты заявишь, что у меня навязчивое желание защитить свои внутренние дихотомии.

– На самом деле я скажу, – возражает Зигфрид со своим тяжелым механическим юмором, – что вам совсем не обязательно использовать специальные психоаналитические термины. Я был бы благодарен, если бы вы просто сообщили, что чувствуете.

– Я чувствую, что вполне счастлив, у меня никаких проблем, – в тысячный раз терпеливо отвечаю я. – Да и почему бы мне не быть счастливым?

Так мы часами играем словами, и мне это не очень нравится. Мне кажется, что в его программе заложена какая-то ошибка.

– Скажите мне, Робби, почему вы несчастны? – снова обращается он ко мне. Я ничего не отвечаю, но он упорно настаивает на своем: – Я думаю, вы чем-то обеспокоены.

– Вздор, Зигфрид, – отмахиваюсь я, испытывая легкое отвращение к этому занудному детищу научно-технического прогресса, – ты всегда пристаешь ко мне с этим дурацким вопросом. Меня ничто не беспокоит.

– Нет ничего плохого в том, что ты признаешься, как себя чувствуешь, – вкрадчиво продолжает он.

Я снова смотрю в окно и сержусь, потому что по непонятной причине начинаю дрожать.

– Ты мне надоел, Зигфрид, понимаешь? – наконец грубо заявляю я.

Он что-то отвечает, но я уже не слушаю. Сижу, гадаю, зачем я трачу здесь свое драгоценное время. Если на Земле и есть человек, имеющий все основания, чтобы чувствовать себя счастливым, то этот человек я – Робинетт Броудхед. Я достаточно богат и хорошо выгляжу. Не стар, к тому же у меня Полное медицинское обслуживание. Так что в последующие пятьдесят лет я могу быть любого возраста – по выбору. Живу я в Нью-Йорке под Большим Пузырем – такое может позволить себе только очень богатый и к тому же известный человек. У меня имеются летние апартаменты, выходящие на Тапаново море и на плотину Палисейдс. К тому же все девушки буквально сходят с ума из-за моих трех браслетов – «вылетов». Ведь на Земле не так много старателей, и даже в Нью-Йорке. Поэтому все дико хотят услышать мой правдивый рассказ о том, что там на самом деле в туманности Ориона или в Большом Магеллановом Облаке. Разумеется, я никогда не посещал ни один из этих галактических «курортов». А о том единственном интересном месте, где все же побывал, я не люблю говорить.