Про ляль. Я и Поля

Моей старшенькой,

и всем деткам, что водят пупса за ручку

Раньше я думала, что мы живём в доме, но мама сказала – почти. В нашем доме много маленьких домиков, которые называются «квартиры». Они – как соты в улье; так вот, моя сота называется «квартира».

У меня есть кукла. Она ещё малюсик, то есть пупс, так что это не просто какая-нибудь вам кукла. Моего пупса зовут Поля. Поля большая, с мягкими руками и ногами, умеет пить и писать, и глазки у неё открываются и закрываются, как у настоящего ребёночка. Поля – моя дочка, и я ношу за неё от-вет-ствен-ность. Я, правда, не знаю, как эта от-вет-ствен-ность выглядит, но у меня есть для неё специальная сумка.

У моей Поли много чего есть, и мы всё время вместе.

– Малыш, пора писать, мыть ручки и за стол, – говорит мама.

Мне нравится, когда мама называет меня «малыш», или «котёнок». Имя у меня тоже есть, но оно – большой секрет, поэтому я его никому не скажу, кроме Поли.

Я беру на ручки Полю и бегу на кухню.

– Ты в туалет сходила? – спрашивает мама.

– Нет.

– А ручки помыла?

– Нет.

– А зачем пришла?

– Поля, ты пописала? А ручки помыла? Ай-яй-яй! Ну-ка пойдём.

И мы идём заниматься ги-ги-е-ной (слово умное, я его долго запоминала).

Я отрываю побольше туалетной бумаги (должно же быть чисто!) и бросаю её в унитаз (мама настаивает, чтобы я использовала бумагу), потом писаю, одеваюсь и бегу в ванную. Мою руки и спешу на кухню. В ванной пол, почему-то, весь в воде, и скользко, но нас с Полей это не останавливает (нас вообще очень трудно остановить).

Я сажаю Полю в игрушечный стульчик (зелёный, с клубниками) и застёгиваю замочек (а ну как вывалится!). И ставлю перед ней игрушечную тарелку с игрушечной едой. Мама говорит, что это всё из пластика, но оно иг-ру-шеч-ное – мама просто не понимает. Сажусь за свой стол (да, у меня есть свой стол, детский, розовый, и розовый детский стульчик). На столе – суп с вермишелькой звёздочками. Ещё в супе яйцо и что-то зелёное, но я лишнее выловлю: я же не коза – есть зелёное. И большой кусок хлеба. Я ломаю хлеб и тру его двумя руками. В тарелке получается отличная похлёбка. Как под снегом. Красиво! Достаю зелёное. Суп горячий. Запускаю ложку в тарелку и достаю горошек. Это перец, но горошком, и он горький, так что я его не ем. Складываю его рядом. Я громко дую («Фу-у-у!»), и суп летит по сторонам. Всё, наелась.

– Так дело не пойдёт: доедаем.

– Да, Поля, доедай: мама вон как старалась! – говорю я, и следующие полчаса мы с Полей возимся с едой. Теперь точно всё.

– Мама, я всё съела! Спасибо!

И я поворачиваюсь к Поле:

– Не забывай говорить «Спасибо!»: культурные люди говорят вежливые слова.

Я встаю из-за стола, а под ним… И я грожу Поле пальцем:

– Вон сколько крошек на полу. Поля плохо поступила, ай-яй-яй!

Ставлю стул к раковине, беру тряпку и вытираю. Какие-то разводы тут остаются, но это ничего: главное – крошки теперь в раковине, а не на полу.

– Не забудь умыться, – говорит мама. – Если что, тряпка – под раковиной…

В ванной комнате шумит душ. Я грожу Поле пальчиком:

– Не подглядывай: папа голенький, он купается. Сейчас мы тебя тоже будем купать.

Я иду на кухню со своей большой лейкой в форме рыбы (бабушка подарила). Наливаю в игрушечную ванну воду. Проверяю руками! Должно быть тепло, чтобы Полечка не обожглась. Наливаю пену из бутылки. У меня всё игрушечное, но у мамы в ванной есть настоящая пена в большой, красивой бутылке, и розой пахнет, потом понюхаем. Бултыхаю руками, чтобы взбилось наверняка. Готово.