Хозяйка смертной тени

Если бы Катя знала, к чему в итоге приведет ее желание подойти к лотку букиниста, то никогда, ни при каких обстоятельствах не сделала бы и шага в сторону толстых томов, пахнущих книжной пылью и одиночеством. Городская библиотека распродавала книги, которые в ее закромах имелись в двойном экземпляре, и букинист смотрел выцветшими глазами на проходящих мимо студентов филфака, пенсионеров, которым скучно сидеть дома, и школьников из краеведческого кружка и молчал, никому не предлагая купить свой товар. Когда Катя подошла к лотку и вытянула наугад одну из книг, то продавец даже не оживился.

– Сколько? – спросила она. «Молитвы и заговоры Велецкой области» оказались неожиданно тяжелыми для достаточно аккуратного маленького тома.

– Сто, – негромко проскрипел букинист. Катя отсчитала купюры и ссыпала несколько недостающих до названной суммы монет в протянутую пергаментно-желтую ладонь и спрятала книгу в сумку, в компанию к двум учебникам по социологии, искренне недоумевая, зачем вообще ей понадобилась книга по магии. Потом спускаясь по лестнице на улицу и на ходу застегивая простенькое темное пальто, Катя неожиданно вспомнила: Аверченко, один из преподавателей, говорил недавно об общественном значении магического мышления – а тему курсовой она пока так и не выбрала. Что ж, как говорит их староста, веселая разбитная Машка с дальних хуторов области, все должно идти в дело, в том числе и неожиданные покупки.

Про книгу она вспомнила поздно вечером, когда, сидя в синенькой соцсети и просматривая новости друзей, увидела, что Кирилл выложил целую гору фотографий из какого-то клуба – на всех он был в обнимку с какой-то пергидрольной девицей очень легкого поведения. Катя пролистала снимки сперва один раз, затем другой, и только потом поняла, что мышка дрожит в ее пальцах, а левая рука немеет. Кирилл. Тот самый Кирилл, которого она обожала с первого курса и которому однажды, на пьяной вечеринке в общаге, призналась в любви. Кирилл тогда помолчал, потом обнял ее по-дружески и сказал:

– Малыш, ты очень хорошая. Ты лучше всех. Прости, дело не в тебе, а во мне, но… У нас ничего не выйдет.

Эти слова отрезвили Катю – она ушла из общаги и долго бродила по улицам просто так, без цели и направления, «выбивала из ног глухоту», как выражалась мама. В голове звенело «Прости. Ты лучше всех, но…», и Катя думала, что сойдет с ума от этого звона. Впрочем, ранним утром, стоя на смотровой площадке над рекой и отогреваясь чашкой кофе в картонном стаканчике, купленной на последние деньги в автомате, она решила, что жизнь продолжается, и нет смысла мучиться по поводу того, чего ты никогда не сумеешь изменить при всем желании.

Веселая девица, которую выбрал Кирилл, не отличалась ни красотой, ни обаянием. В ней, объективно говоря, не было ничего такого. Катя, высокая тоненькая шатенка, не уничтожала волосы копеечной краской, превращая их в белую паклю, не наносила на лицо пуды неумелого, но зато очень яркого макияжа, могла подобрать одежду так, чтоб выглядеть неброско, но стильно – Катя была всем хороша, но Кирилл предпочел другую.

Ей казалось, что из комнаты откачали весь воздух. Дышать было нечем. Катя свернула вкладки Оперы, встала из-за стола и стала задумчиво бродить по комнате – маленькой, но уютной, в которой она выросла. Здесь она учила уроки, читала, мечтала о том, как они с Кириллом могут быть счастливы вдвоем. И вот мечты оборвались – теперь как хочешь, так и живи с этим.