Фантомаска

Офицерская общага стояла на окраине гарнизонного городка и представляла собой длинный одноэтажный барак. Впрочем, имелся большой жирный плюс: всегда можно было уйти через окно во время внезапных проверок замполита полка майора Дубинина по кличке Квазимодо. Кличка сполна кричала сама за себя, но к чести замполита, он на «погоняло» не реагировал, говорил, что у него такое выражение лица. Проверки были обязаны выявить пьянство среди холостого состава офицеров и прапорщиков. На дворе стояли восьмидесятые, славная эпоха развитого социализма, рвущаяся к цели под злободневным девизом «Трезвость – норма жизни». Сухой закон коснулся и вооружённых сил, где без бутылки решить маломальскую проблему было очень трудно. Но закон был поставлен в первый ряд государством, поэтому Квазимодо с особой любовью снимал стружку с провинившихся офицеров. Правда, и с него снимал политотдел дивизии за слабое проведение политики партии. С политотдела шкуру сдирало политуправление армии. Политуправлению выедало мозг главное политическое управление вооружённых сил, так называемый ГлавПУР. Выше находились только небожители: ЦК партии и Политбюро.

Однажды проверки прекратились. В одной из комнат общежития, где никто не жил, Квазимодо получил в челюсть во время облавы. Лейтенант Паша Целяк, услышав шум проверки, выключил свет и, дождавшись вероломного вторжения на территорию комнаты, врезал левой. Пока замполит чертыхался, вся компания ушла через окно. Аборигенов общежития потом ещё долго трясло начальство, но Пашку никто не выдал. Все считали, что Квазимодо получил по заслугам. Повального пьянства в общаге не было: каждый день – служба. А день рождения отметить с друзьями считалось (да, и считается до сих пор) святым делом.

Гарнизонный городок полка города N в ГСВГ, Группе Советских Войск в Германии, был однотипен и похож на все другие городки. Штаб, столовая, строевой плац, медсанчасть со стороны представлялись центральным ядром. К нему жались казармы, баня, спортивная площадка с неизменной полосой препятствий, клуб. Дальний кордон, жемчужиной которого была офицерская общага, являлся смесью караулки, технического парка и многоквартирных домов для личного состава, обременённого семьями, проще для «женатиков». Ну, и уже за территорией городка был свинарник, стрельбище, лесопилка. Выход в город для офицеров и сверхсрочников был свободный. Нормальные люди выходили через КПП, контрольно-пропускной пункт. Ненормальные – через многочисленные, в человеческий рост, отверстия, которых хватало по всему периметру забора, взявшего военный городок в кольцо. Ненормальных было больше. Обычный отечественный парадокс: немец идёт, где положено – русский, где короче.

Город N был такой же, как многие немецкие городки Передней Померании районного масштаба: ратуша, брусчатка, чистота, которую поначалу было неудобно топтать, узенькие улочки, многочисленные пивнушки – «гаштеты». Эту несложную последовательность достопримечательностей можно привязать к любому мелкому городу ГДР. Даже крупные деревни подходили по описанию. «Гаштеты» у русских пользовались особой любовью в силу особого усердия к закускам и пиву. Пиво всегда было хорошее, а после нашего «жигулёвского» казалось амброзией, напитком богов. После первой пробы самый отъявленный трезвенник бежал записываться в негласный клуб любителей пива.