А я смогу…

© Я. Перепечина, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Кровь стучала в ушах. Или это была ненависть? Да, пожалуй, всё же именно она. Потому что сложнее всего было сдержаться и не закричать в это насмешливое умное лицо: ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ! И ещё раз по слогам: НЕ-НА-ВИ-ЖУ!

А старик сидел, откинувшись в кресле, и ухмылялся. Вцепиться бы ему сейчас в жиденькие волосёнки одной рукой, а другой сжать горло. И ведь всё получилось бы. Старик (хотя, если начистоту, стариком-то он как раз и не был, далеко ему ещё до старости) ещё не выздоровел после тяжёлой болезни. Не вернулись прежние немалые силы. Поэтому справиться с ним вполне можно было бы…

Каким наслаждением было бы видеть его испуганным, понявшим, что всё, игра закончена. Да ещё так позорно, стыдно, глупо. Но нельзя. Он всё продумал, этот бесполезный червяк. И придётся унижаться, подчиняться и терпеть.

Зараза! Такое только в книгах бывает и в старых фильмах, больше похожих на сказку. Но сейчас-то ведь двадцать первый век! И вдруг такое идиотское условие. Бред какой-то!

А старик смотрел так спокойно и в то же время насмешливо, будто видел насквозь и читал все мысли. Наконец соизволил процедить:

– Здесь всё изложено в подробностях, – он взял со стола бумаги и демонстративно перелистал их. – Вопросы есть?.. Ну, на нет и суда нет. Действуй. Иначе будет поздно. И ещё раз по пунктам самое главное. Во-первых, никакого выбора у тебя уже нет, хватит эту бодягу тянуть. Только она и никаких вариантов. Если не она, то ничего не получишь. Второе: времени у тебя максимум полгода. И третье: я про неё всё узнал, договориться с ней или подкупить её вряд ли получится. Только добром. Что меня очень устраивает. «Как хотите, мама, так и крутитесь, но завтра похороны», – старик хохотнул над цитатой из любимого анекдота и сухо добавил:

– В общем, чтобы максимум через полгода дело было сделано. Или не получишь ничего. А мои люди проследят.

Почему-то в тот вечер ей пришла в голову блажь поймать машину. Она прекрасно знала, что от бассейна, который находился в южной части Реутова, до её дома на северной стороне проще дойти пешком.

Подмосковный Реутов город непростой. Симпатичный, уютный, его и Подмосковьем-то если и можно назвать, то только формально. Потому что ближе к центру Москвы, чем какое-нибудь Бутово, Митино и уж тем более Некрасовка. С одной стороны – Кольцевая дорога, с другой – московский район Новокосино. Но всё равно не Москва. И это чувствуется по каким-то неуловимым приметам. Во всяком случае, она чувствовала. И, приезжая из столицы, сразу радовалась: слава богу – дома.

Город делила на две части Горьковская железная дорога. И вот это делало проживание в городе не слишком удобным. Пешком-то из одной части в другую можно было добраться проще простого: высокий мост через пути уже давно заменили двумя подземными переходами. А вот чтобы проехать на машине, требовалось сначала вырулить на Кольцевую дорогу и только потом снова съехать с неё в Реутов, но уже с другой стороны железной дороги. Нелепица, но автомобильного сообщения между двумя частями города, кроме как через МКАД, не было.

Ольга понимала, что может попасть в пробку, и тогда путь домой запросто растянется на неопределённое время. Но шёл дождь, ужасно не хотелось брести по лужам через тёмные дворы, особенно в свете последних событий, и она, выскочив из бассейна прямо к Носовихинскому шоссе, подняла руку. Тут же остановилась машина. Ольга её отпустила, вторую, нервно смеясь и чувствуя себя героиней детектива, – тоже.