Найди меня под цветущей сакурой! Лола-2

© Татьяна Александровна Пекур, 2019

ISBN 978-5-0050-5343-5 (т. 2)

ISBN 978-5-0050-5344-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация: Пять лет после ухода из Алаки Лола и её семья жили в покое, любви и абсолютном согласии. Но опять появились два синих бога, пообещали своей молодой супруге загладить вину, отблагодарить её за рождённого сына Амрита. Лола не обратила внимания на их слова, а зря! Потому что, стоило лишь сакуре во дворе их поместья зацвести, как её похитил красавец-кицунэ и уволок в мир Оногоро! Здешние боги оказались в очень непростой ситуации: пропала их солнцеликая сестра Аматэрасу! Всё бы ничего, да только она может успокоить своего безумного брата Сусаноо! Если этого не сделать, он пройдёт войной по землям всех ками, осквернит их поля, приведёт с собою они и ёкаев! Что предложат ками мира Оногоро Лоле? Ради кого она останется? И что у неё отнимут, оставив лишь боль? Всё это вы узнаете из второй книги о юной богине Алойе «Найди меня под цветущей сакурой!».

Госпожа Инари (1) макнула кисточку в плошку с чернилами и вновь потянулась к белоснежному холсту, на котором расцветал, будто цветок, иероглиф «солнечный». Этот холст должен стать подарком брату Цукиёми на день его рождения или же создания. Поскольку Цукиёми являлся богом Луны и ночи, то этот иероглиф был, можно сказать, тонкой иронией от сестры. Она, однако же, собиралась загладить вину пышным празднецтвом и новым нарядом для него.

Младшие лисы и лисички сидели смиренно на татами в правильных позах сайдза (2), любуясь уверенными, чёткими мазками богини. В курильницах о-сэнко томились ароматные палочки, пахло сладко и нежно, будто весной, когда цветут персики, сливы и сакура.

– Подай печать! – кивнула богиня на свой комодик. Маленькая и юркая Юки тут же вскочила и метнулась к стене. В третьем слева ящичке она нашла искомое – тубус из персикового дерева, на обоих срезах которого был вырезан знак скалящегося лиса. Низко поклонившись, белокурая девочка, протянула вещь хозяйке.

Госпожа Инари – но – ками (3) потрепала её по шелковистой гриве и взяла своей узкой, с длинными пальцами, которые оканчивались смертоносно-острыми серебряными ногтями, рукой печать. Макнула её в чернила и прижала к полотну, прямо под последним завитком.

– Вот так! – удовлетворённо выдохнула она, – А теперь можно и пообедать!

Лисички заметались, принесли низкий столик, расставили на нём мелкие тарелочки с угощением, чайник занял своё место в центре. По этикету вначале трапезничала госпожа, затем уж её дети, сотворённые ею лисы-оборотни. Богиня чинно, неспешно подцепляла палочками то рисовые шарики, то кусочки жареного угря, макая это в разные соусы. Выпила бульон, сложила пиалы одна в другую. Теперь время чая. Старшая дочь заварила зелёный чай, налила в маленькую чашечку, поднесла госпоже-матери.

– Подай мне печать вызова, Акеми!

Инари- но-ками встала, прошла к фусума и, отодвинув её, вышла на порожек. Алое с белым кимоно красивым, пёстрым цветком уютно улеглось на гладкие, покрытые лаком доски – госпожа Инари присела, чтобы написать записку-просьбу своей сестре Аматэрасу.

Кто же ещё сделает такой невероятный подарок, как праздничное кимоно для Цукиёми? Аматэрасу (4) делала исключительные вещи, они были наполнены энергией солнцеликой ками, сияли, но не слепили, силуэт был утончённым, а поза горделивой, ткань невероятна: не пачкалась и не мялась, всегда благоухала, подобно цветку. И для каждого бога этот запах был свой, под его силу, характер и вкус. А вкус брата, можно сказать, самый взыскательный изо всех них. Цукиёми слыл модником среди всех ками. На его одеждах было много украшений в виде подвесок, зеркалец, бус, кисточек из серебристых и золотых нитей, были и нежные, тонкостенные колокольчики серебристого цвета. Его лунные волосы заколоты изумительными гребнями с драгоценными камешками, на них сидят журавли, гордо расправленные крылья которых касаются его висков; иногда же на них танцуют лунные волки, стелются по туманному полю, распластавшись в беге. На запястье висел радужный веер на тонком золотистом ремешке. Им он часто закрывал лицо, оставляя лишь лукавые серые глаза с длинными, девичьими ресницами.