Меланхолия. Разговор с одиночеством

© Сергей Пацановский, 2025

ISBN 978-5-0067-0179-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вплелись здесь надежды в узоры стихов,

И боль, что сжимала мне сердце в тиски.

Здесь радость и грусть, и полёт светлых снов,

И тени сомнений, что так глубоки.

Здесь шепчет листва под дождём сентября,

И солнце играет на глади реки.

Здесь ты обретёшь отраженье себя,

И, может быть, вспомнишь забытые сны.

Пусть каждая рифма согреет теплом,

И строки откроют неведомый мир.

Здесь каждая буква – с любовью, трудом,

Рождённая в пламени чувств эликсир.

Входи же, читатель, не бойся мечтать,

В мир слов, где царит красота и покой.

Пусть эта книга станет открытием себя,

И верным попутчиком в жизни земной.

В скитаньях дня, в пустой квартире,

Душа не знает тишины.

Тень на сердце – след былого мира,

И боль безмолвна, сторона.

Ты ранена злостью, я то знаю,

В ответном молчанье – тишина.

Но что за ним? Беда немая?

И в чем виновен я, скажи на лад?

Кристаллы слез, как воров стая,

Бегут по щекам – цепь из льда.

И я обижен, но страдаю,

Твоя ли рана мне страшна?

Тоска – змея, плетет мне петли,

Мысль – в лабиринте – боль моя.

Любовь моя, ты – мука эта,

И без тебя – лишь скорбь одна.

Здесь пепел был – руины ликований,

Где сталь лилась, вздымаясь к небесам,

Лишь эхо бьется о обломки зданий,

И смерти шепот – на холодный шрам.

Когда-то ручей звенел средь рощи,

Теперь – лишь камни, скорбь да тишина.

Над братской бездной нет былою мощи,

Лишь ветер плачет, да луна бледна.

Здесь храм стоял – молитвы возносились,

Теперь – лишь тлен, развал и пустота.

Где купола сияли, птицы вились,

Здесь лишь небытие, и вечная плита.

Война – чума, иссушившая души,

Отнявшая не только жизни – свет.

И этот шрам напомнить должен глуши,

Что мира хрупкость – и забвенья след.

Увы, уроки кровью начертали,

Но жажда власти – вновь зовет к огню.

И вновь руины встанут, как порталы,

В безумство, где расплавлен свет и тень.

И будем мы блуждать среди развалин,

Искать в осколках – памяти черты,

И плакать, вспоминая о морали,

Под пеплом славы, там, где пали Вы.

О, сумрак, омут бархатный и тихий,

Где гаснут контуры, меркнет бытия устав.

В нем воля бьется – птицею утихшей,

И разум – пеплом, что давно истлел, устав.

Здесь, в коконе ночном, сознанье тает,

Сбрасывая цепи дня, и лицемерный груз.

Душа, как призрак, над землей взлетает,

Иных миров касаясь, вне словесных уз.

В забвенье этом можно все отринуть,

Сорвать покровы с тайных, темных снов.

Забыть про долг, про путь свой длинный,

И утонуть в безбрежности оков.

Но луч рассвета, как клинок суровый,

Вернет к земле, к заботам и делам.

И вновь – ты раб, и лик твой восковый,

Пред суетой склоняется устало сам.

Разбито вдребезги, как лёд – и горше.

В толпе прохожих лиц, я снова одинок.

Пусть сердце бьётся – ровно, мерно,

Но аритмия – мой извечный рок.

Плевать на мир, на боль, на злобу,

Пусть рушатся надежды в пустоту.

Ведь эта боль знакома, как аптека,

Она – мой спутник, мой уют, мой кут.

Боль – часть рутины, серый фон печали,